Агата Кристи - Загадочное происшествие в Стайлзе

– Однако, похоже, вы не рискуете играть по-крупному, – возразил я.

– Вовсе нет. Ведь мы имеем дело с чертовски умным и бессовестным преступником, поэтому приходится использовать любые доступные нам средства… иначе он проскользнет у нас между пальцев. Вот почему я предпочитал из осторожности оставаться в тени. Все улики собрал Джепп, ему и припишут все заслуги. Если меня все же вызовут для дачи показаний, – он широко улыбнулся, – то, вероятно, как свидетеля со стороны защиты.

Я едва мог поверить собственным ушам.

– Все исключительно en règle [41], – продолжил Пуаро. – Как ни странно, я уже сейчас могу дать показания, которые опровергнут одно из предъявленных обвинений.

– Какое же?

– То, что касается уничтожения завещания. Джон Кавендиш не уничтожил его.

Пуаро оказался настоящим пророком. Не буду досконально описывать подробности разбирательства в полицейском суде, поскольку оно изобиловало утомительными повторениями. Упомяну лишь коротко, что Джон Кавендиш действительно воздержался от защиты, и его дело передали в городской суд.

Сентябрь мы встретили в Лондоне. Мэри сняла дом в Кенсингтоне [42], Пуаро включили в семейную компанию. Сам я устроился на работу в Военное министерство, поэтому мог видеться с ними практически ежедневно.

Неделя пролетала за неделей, и Пуаро все больше нервничал. Никак не обнаруживалось то злосчастное «последнее звено», которое он искал. В глубине души я надеялся, что поиски не увенчаются успехом. Разве сможет Мэри быть счастлива, если Джона не оправдают?

Пятнадцатого сентября Джон Кавендиш оказался на скамье подсудимых в Олд-Бейли [43]по обвинению в «предумышленном убийстве Эмили-Агнес Инглторп», где заявил о своей невиновности. Для его защиты привлекли знаменитого королевского адвоката, сэра Эрнеста Хевиуэтера. Версию государственного обвинения представил королевский адвокат мистер Филипс.

– Данное преступление, – начал он, – представляется нам преднамеренным и на редкость хладнокровным убийством. Совершено не что иное, как умышленное отравление любящей и заботливой женщины ее приемным сыном, для которого она сделала больше, чем родная мать. С детских лет она всячески поддерживала его. Подсудимый с женой роскошно жили в Стайлз-корт, окруженные ее заботой и вниманием. Она была их доброй и великодушной благодетельницей.

Он заявил также, что готов вызвать свидетелей, дабы показать, как обвиняемый, погрязший в распутстве и расточительности, попал в крайне затруднительное финансовое положение и, кроме того, завел предосудительную интрижку с некоей миссис Рэйкс, женой живущего по соседству фермера. Когда о его измене стало известно приемной матери, она высказала ему свое осуждение днем, незадолго до смерти, и между ними произошла ссора, часть которой слышали свидетели. За день до этого подсудимый купил стрихнин в деревенской аптеке, представившись другим человеком, на которого хотел взвалить бремя злодеяния, а именно на мужа миссис Инглторп, которому он горько завидовал. К счастью для мистера Инглторпа, он смог представить неопровержимое алиби.

– Днем семнадцатого июля, – продолжил обвинитель, – сразу после ссоры с сыном, миссис Инглторп написала новое завещание. Его обгоревший клочок обнаружили следующим утром на каминной решетке в ее спальне, но обнаруженные улики показали, что она завещала все своему мужу. Покойная уже оставляла завещание в его пользу до женитьбы, однако, – мистер Филипс выразительно покачал указательным пальцем, – подсудимый не знал об этом.

Обвинитель затруднился объяснить, что побудило покойную составить новое завещание при наличии уже существующего. Возможно, будучи пожилой женщиной, она забыла о наличии старого завещания, или – что представляется более вероятным – могла подумать, что после замужества то завещание окажется недействительным, поскольку обсуждала этот вопрос ранее.

– Дамы далеко не всегда разбираются в вопросах законности, – заметил Филипс. – Примерно за год до описываемых событий она написала завещание в пользу подсудимого. Из показаний последнего станет известно, что именно он в конечном счете передал матери кофе в тот роковой вечер. Уже ночью он изыскал способ проникнуть в ее спальню и тогда, несомненно, счел удобным уничтожить завещание, что, как он ошибочно думал, сделает законным другой, составленный в его пользу документ.

– Арест обвиняемого произвели на основании того, что инспектор уголовной полиции Джепп – безусловно, выдающийся следователь – обнаружил в его комнате тот самый пузырек со стрихнином, что деревенский аптекарь за день до убийства продал мнимому мистеру Инглторпу. Присяжным будет дано право решить, представляют ли эти уличающие факты убедительные доказательства для признания вины обвиняемого.