Колин Декстер - Безмолвный мир Николаса Квина

— Да, понимаю, — медленно проговорил Льюис. — Но почему тогда Бартлет, единственный из всех, согласился…

— Знаю, о чём ты хочешь спросить. Уверен, что при нормальном течении событий он ни за что не поддался бы искушению пополнить собственный карман в ущерб синдикату. Однако у него есть единственный сын, Ричард, — молодой человек, подававший блестящие надежды, обещавший исполнить самые честолюбивые ожидания гордых родителей. И вдруг для Бартлета мир словно рухнул. Ричард слишком напряжённо работал, ожидания были слишком непомерны, и всё пошло прахом. У Ричарда произошёл нервный срыв, он попадает в больницу. А когда выходит оттуда, Бартлету становится ясно, что возникла жуткая проблема. Он возит сына по специалистам и консультантам — и ответ всегда один и тот же: после продолжительного лечения он, может быть, и поправится. Ты же сам выяснил, что за последние пять лет Ричард Бартлет лечился в самых передовых и весьма дорогих психиатрических клиниках Европы: в Женеве, в Вене, в Лондоне и Бог знает где ещё. И заметь, всё это было не бесплатно. Должно быть, это обошлось Бартлету в тысячи и тысячи фунтов, а я не думаю, что он получает такие деньги. Жалованье у него приличное, но всё же… И вот Руп, зная обо всём этом, предложил ему заключить пакт. Первоначально он действовал вместе с Бландом, так я полагаю. Но Бланд решил отправиться за более богатым уловом, и Рупу пришлось искать кого-то внутри синдиката, чтобы курица продолжала нести золотые яйца. Я не знаю, как это у них в точности получилось, но…

— А как именно Бартлет убил Квина, вы знаете, сэр?

— Вообще-то не во всех деталях. Но довольно хорошо представляю, поскольку существовал единственный способ провернуть это дело. Задумайся на секунду. Ты получил дозу, и притом изрядную дозу, цианида. Руп об этом позаботился. Так вот, смерть от неприлично большой дозы цианида наступает почти мгновенно, поэтому проблемы собственно убить Квина не существовало. Я полагаю, что Бартлет вызвал его к себе в кабинет и предложил выпить. Он знал, что Квин большой любитель шерри, и предложил ему налить себе стаканчик — и, вероятно, попросил один для себя. Предварительно он, должно быть, протёр тряпкой и бутылку и стаканы, так что…

— Но неужели Квин не унюхал запах цианида?

— Может, и унюхал бы в обычных условиях, но Бартлет рассчитал свои действия почти до секунды. В то утро всё было рассчитано с дьявольской изобретательностью, чтобы во всеоружии подойти к тем нескольким минутам.

— Вы имеете в виду пожарную тревогу?

— Да. Ноуксу было дано указание быть готовым ровно в полдень и ждать указаний босса. Итак, что происходит? Как только Квин начал разливать шерри, Бартлет снимает трубку, стоя, вероятно, за спиной Квина, и говорит: «О’кей, Ноукс». И через одну-две секунды раздаётся сигнал. Но вот ведь в чём дело, Льюис: Квин не мог слышать сигнал тревоги. Звонок установлен в парадном вестибюле. Все остальные прекрасно могли его слышать, а Квин не мог. И это дало Бартлету тот небольшой временный задел, который был ему так необходим. Как только Квин разлил шерри и наступил подходящий момент, Бартлет говорит что-то вроде: «Пожарная тревога! Я совсем забыл. Пейте побыстрей, а поговорим после». Квин, должно быть, залпом выпил не менее половины небольшого стакана и почти в то же мгновение почувствовал, что дело дрянь. Дыхание у него стало прерывистым, начались страшные судороги. Через минуту, самое большее через две он был мёртв.

— Почему он не позвал на помощь? Ведь мог же он…

— А! Я так и знал, что ты не оценил безграничное хитроумие плана Бартлета. Что происходило за дверями кабинета? Как ты сам выяснил, Ноуксу было дано указание звонить тревогу в течение двух минут. Две минуты! Это долго, очень долго, Льюис, и в течение всего этого времени по лестнице и коридорам раздавался шум голосов и стук каблуков. Возможно, Бартлет сделал так, чтобы Квин не мог позвать на помощь, но, даже если тот и успел бы закричать, сомневаюсь, что его кто-то услышал бы. И учти!! Никому не разрешалось просто так входить в кабинет Бартлета. Снаружи горел красный свет, и ни один из сотрудников не смел нарушить золотое правило. Но даже если бы всё пошло иначе, даже если бы кто-то заглянул в кабинет — хотя думаю, что Бартлет в любом случае запер дверь, — на бутылке и на стаканах были отпечатки пальцев Квина, и полицейское расследование сосредоточилось бы на главном вопросе: кто подсыпал отраву в шерри — предположительно с намерением отравить самого Бартлета, а не Квина. Итак, Льюис, как ни крути, получается, что Квин уже мёртв, а в здании никого нет. Бартлет надевает перчатки, выливает свой шерри и тот, что не допил Квин, в раковину своей уборной — помнишь её, Льюис? — а бутылку и стакан Квина запирает в свой портфель. Итак, пока всё идёт отлично. Квин довольно лёгок, и Бартлет был в состоянии нести его на плече или в одном из пластиковых мешков, в которые собирают мусор, тащить волоком по натёртому полу. Вероятнее, что он его отнёс, поскольку на теле Квина не было обнаружено ни синяков, ни царапин. Но как бы он ни поступил, до выхода на задний двор всего несколько ярдов, а место, куда Квин ставил машину, располагалось прямо у крыльца. Бартлет, который успел вытащить из кармана Квина ключи от квартиры и от машины, запихнул тело и портфель в багажник, запер его, и дело в шляпе.