Мэтью Эллиотт - Шерлок Холмс пускается в погоню (сборник)

– Деньги поступали на счет мистера A. Смити в Банке столицы и графств, – вставил полицейский.

– Но не составляло труда, выяснить его истинную личность и адрес. И что тогда? Сэр Норрис мог бы как-нибудь ночью проникнуть в дом и убить Хартнелла, но что, если бы он не обнаружил бумаги до приезда полиции? Внедрить в дом Кэти Уайтхолл было вашей идеей, мисс?

– Весь план был моим, мистер Холмс, – заявила она невозмутимо, похоже гордясь этим. – Оказалось, что проще простого сначала поступить на службу в дом к Хартнеллу, а потом выяснить, где могут быть спрятаны письма. В кабинете, где же еще?

– Да, но где именно? Никому не разрешалось входить в кабинет. Хартнелл практически его не покидал. Он даже спал там. Вы бывали в кабинете, только когда приносили ему еду.

– Разве вы не рисковали, когда сообщали об этом нам? – спросил я.

Кэти, точнее, Кэтрин Уайтхед отвечать не пожелала. За нее ответил Холмс:

– Вряд ли, Уотсон. Но многое стало ясно, когда мы увидели, в каком состоянии комната. Вы гениально и очень жестоко использовали присутствие в доме мистера Фенстера, молодая леди.

– Благодарю вас.

– Кто-нибудь мне объяснит роль Фенстера во всем этом деле? – взмолился я.

– Конечно, Уотсон. Со стороны Хартнелла было не менее бессердечно пустить в свой дом жильца, которого любой посторонний посчитал бы хозяином дома. Случись что-то с Фенстером, Хартнеллу хватило бы времени собрать бумаги, которые, полагаю, хранились в подставке под нефритовым ожерельем, и спастись бегством. Мисс Уайтхед решила просто обнаружить его обман. План не удался бы, если бы разум Хартнелла не был парализован страхом. Вы хорошо сыграли на этом, мадам, тонко напомнив ему, что я имею дело с преступниками. После нашего отъезда преданная Кэти постаралась окончательно расположить к себе хозяина, чтобы узнать его ближайшие планы: он собирался бежать с бумагами, предварительно сняв как можно больше денег со счета Смити. Когда он уехал, она известила отца и брата, где те могут перехватить беглеца.

– Вам не повезло, мадам, – пояснил инспектор. – Мистер Холмс дал мне инструкции следовать на расстоянии за Хартнеллом, и я арестовал всех троих!

– Если вас не затруднит, – вздохнула злоумышленница, – позвольте мне присоединиться к родным в Скотленд-Ярде. Лучше камера в полиции, чем это бесконечное кукареканье.

Казалось очень странным, что с начала расследования прошел всего день. Даже когда Лэннер увез арестованную, я не мог еще осмыслить всего до конца.

– Я встречал сэра Норриса! Мы сидели рядом на стадионе в Уимблдоне! Как я не разглядел фамильного сходства? Те же зеленые глаза!

– Да, они довольно заметные, верно? Не упрекайте себя, Уотсон. Нас обоих довольно ловко обманули. Мне следовало раньше увидеть правду. У этого преступления особый, тонкий и жестокий стиль. Скорее кошачий, чем собачий.

– Мориарти в женском обличии! – поразился я своей мысли и поежился.

– Вам холодно, Уотсон? Кажется, огонь горит слишком слабо. Кстати, я должен извиниться. До сих пор у меня не было ни времени, ни желания покупать вам подарки к Рождеству в магазине Гамеджа. Но в последние двадцать четыре часа мой взгляд на некоторые вещи в корне изменился.

– Как это, Холмс? – спросил я, устраиваясь в кресле поближе к огню.

– Кэти следовало ударить Блэтчера тупым предметом. Тогда не было бы крови, и капля не упала бы на пол, и я никогда не раскрыл бы дело, а трое убийц оставались бы на свободе и убивали бы снова. Единственная капля крови упала помимо логики, помимо всякого смысла! Не существовало никакой причины, чтобы это произошло. Признаюсь, я начинал терять веру в то, что Вселенной правит высшая сила, а не только чистый случай. Но теперь у меня нет таких сомнений. В конце концов, настала пора чудес. И теперь, мой дорогой Уотсон, у меня есть все основания, чтобы поздравить вас с Рождеством.

Манильские сигары – сорт сигар с обрезанными концами. – Здесь и далее, кроме помеченных особо, примечания переводчиков.

«Вспышка молнии» – бокал джина ( разг .).

«Кармен наших дней» – музыкальный бурлеск, пародия на оперу Бизе, музыку к которой написал Вильгельм Меир Луц (1829–1903), дирижер и музыкальный директор театра «Гэити». Жанр бурлеска, превращающего популярную классику в комическое музыкальное действо, порой не самого хорошего тона, попирающего все сценические и музыкальные каноны, был очень популярен в викторианской Англии. – Ред .