Андрей Добров - Украденный голос. Гиляровский и Шаляпин

Шаляпин продолжал зажимать нос и вытирать второй рукой слезы из глаз. Если он и слышал выстрел, то не придал этому никакого значения.

– Беги! – закричал я певцу. – Стреляют!

Еще один выстрел – пуля свистнула у моего уха. Я инстинктивно прыгнул в сторону и толкнул Шаляпина:

– Стреляют! Беги же!

Певец растерянно заозирался, и тут новая пуля сшибла с него шляпу. Шаляпин метнулся к своей шляпе, но я толкнул его в бок. Он потерял равновесие, сделал несколько неверных шагов боком и… споткнулся о нижний край лаза в погреб.

Я не видел, как он упал внутрь.

Потому что, наконец, вспомнил про револьвер в своем кармане, вытащил его, зацепив за подкладку собачкой, и присел в траву, чтобы меня не было видно.

Новых выстрелов не было. Наступила тишина. Из подвала послышался стон и булькающие звуки. Шаляпина рвало.

– Федор Иванович! – крикнул я. – Поднимайтесь по лестнице, только не высовывайтесь!

Через секунду из подвала раздался треск подломившейся ступеньки, приглушенная ругань и новые булькающие звуки.

Я же пытался сообразить, откуда стреляли. Сидя в траве, сделать это было непросто. Пришлось рискнуть. Я встал во весь рост и сделал несколько шагов вправо, а потом резко бросился в обратном направлении, стараясь не выпускать из вида лес и дорогу, по которой мы приехали.

Выстрел щелкнул незамедлительно – судя по звуку, стреляли из такого же «нагана», что были и у нас. Причем шел он из кустов на той стороне оврага. Но пуля снова прошла мимо. Я бросился к избе и, тяжело дыша, спрятался за одним из углов.

Ну что же, теперь мы были на равных. Я не видел стрелка. Но и сам был прикрыт старыми бревнами. Если Шаляпин высидит в погребе, то у нас будет шанс сыграть на равных.

Жаль, что Шаляпин этого понимать не хотел. Его голова вдруг появилась в проеме погреба.

– Владимир Алексеевич!

Что за дурак!

– Не вылезайте! – крикнул я. – Прячьтесь! У него револьвер!

Но певец упрямо мотнул головой и начал вылезать из погреба. Он не очень-то торопился, а у меня все похолодело в груди, когда я понял, сколько же времени он дает противнику, чтобы получше прицелиться!

Ну что же, оставалось только использовать эту глупость Шаляпина с пользой для дела.

Выстрел! Я заметил слабую короткую вспышку в кустах слева от мостков. И сразу перевел взгляд на певца – тот, слава богу, был жив!

– Гиляровский! – орал Шаляпин, оглядываясь. – Что за черт! Где вы?

Я коротко высунулся из-за угла и махнул рукой:

– Сюда! Бегом! Бегом!

И тут же воздух ударил мне в лицо – пуля прошла на расстоянии волоска от моих глаз – мне показалось даже, что я увидел мелькнувшую тень.

Через секунду Шаляпин был уже позади меня. Присев на корточки, он сорвал пук сухой травы и начал ожесточенно тереть рот и подбородок.

– Владимир Алексеевич! Это ужас! Ужас! Что я видел там!

– Федор Иванович, извините, но давайте-ка сначала разберемся с Воробьевым.

– Вы думаете, это Воробьев стрелял?

– Уверен. Кто еще? Наверное, выследил нас или мы его спугнули.

– Вот ведь мразь!

Шаляпин сплюнул и встал, прижавшись к стене.

– Дети там? – спросил я, осторожно выглядывая из-за угла.

– Да, – мрачно ответил певец. – Я, наверное, теперь спать не буду. Что я там увидел!

Я промолчал.

Это было год назад, во время коронации Николая Александровича. Ходынка… Затоптанные, грязные тела мужчин, женщин и детей – со свернутыми лицами, поломанными руками и ногами, вдавленными грудными клетками – сотни трупов с запекшейся кровью на искаженных лицах… И я – бредущий между ними… Я тоже думал, что уже больше не усну. Но все проходит…

– Будете, – буркнул я.

– Что?

– Я говорю, у него в револьвере осталось три патрона. А сидит он в кустах справа от мостков. И держит нас на прицеле.

– И что же нам делать?

Я вспомнил пулю, удар воздуха в лицо. И соврал:

– Если мы побежим, петляя, он растеряется. Две цели. На месте не стоят. А стреляет он плохо, вспомните – у него дрожат руки от употребления кокаина. Кстати, где ваш револьвер?

Шаляпин хлопнул себя по лбу и вытащил оружие.

– Вот он.

– Отлично. Итак. Я считаю до трех. Потом мы начинаем бежать. Я забираю вправо, а вы – влево. Петляем как зайцы. Отвлекаем его выстрелами. Главное – добраться до мостков. Около мостков ложитесь в траву и ждите. Дальше я сам. Понятно?

– Понятно, – по-деловому ответил Шаляпин, но я видел, что он очень волнуется. Лицо его все еще оставалось бледным, но кожа на щеках, там, где ходили желваки, неестественно покраснела.