Валерий Введенский - Мертвый час

Выходит, решил я, у офицеров имелся сообщник. Но кто? Коридорный, портье, слуга Зятюшкова или один из постояльцев?

Коридорный и портье были опрошены более подробно. Выяснилось следующее. Зятюшков поселился в три пополудни и до выхода в ресторацию номера не покидал. Ровно в девять вечера он вызвал сонеткой коридорного, посетовал, что его слуга куда-то запропастился, и попросил помочь ему с туалетом. Когда они вместе вышли из номера, коннозаводчик запер его на ключ. Примерно через час он вернулся и поинтересовался, явился ли наконец его слуга? Коридорный покачал головой. Зятюшков разозлился, потому что немедленно хотел лечь спать. Коридорный предложил ему свои услуги – расстелил постель и помог раздеться. Перед уходом осведомился, не сбегать ли за вином или табаком, но Зятюшков сказал, что не курит, а ночью пьет только воду. Коридорный, выходя из номера, слышал, как коннозаводчик запер за ним дверь изнутри.

Я спросил про кувшин: кто и когда принес его в номер? Выяснилось, что кувшин «прописан» там постоянно, однако каждое утро во время уборки коридорный тщательно его моет, а потом заново заполняет родниковой водой.

То бишь, сделал я вывод, Зятюшков – жертва не случайная, собирались убить именно его.

После коридорного и портье мы опросили слугу Зятюшкова, Варфоломея. Тот рассказал следующее. После заселения в гостиницу хозяин отправил его с запиской к графу Волобуеву. Андрей Петрович, прочтя ее, разволновался и принялся расспрашивать Варфоломея, где они с хозяином остановились, и только после этого черкнул пару строк в ответ. Вернувшись в гостиницу, набегавшийся в поисках Волобуева слуга налил в стакан воды из кувшина и выпил. Далее барин с холопом занимались каждый своим делом – Варфоломей разбирал и укладывал в шкап вещи, Зятюшков писал письма жене и другу в Киев. Часов примерно в семь слугу послали в лавку за конфетками, однако возле гостиницы он нечаянно столкнулся с братьями-столярами Богданом и Степаном. Выяснилось, что все они земляки. Такую радость новые друзья решил обмыть. Варфоломей, зная суровый нрав Зятюшкова, собирался ограничиться рюмочкой, но в трактире быстро потерял им счет. Потому знать не знает, почему утром проснулся где-то на окраине под плетнем.

Посовещавшись с Хоменко, я приказал городовым арестовать Варфоломея и посадить в ледник, дабы добиться признания. Ведь факты свидетельствовали против него – раз он пил из кувшина, значит, до его возвращения от Волобуева вода в нем отравленной не была, Зятюшков покидал номер лишь на час и провел его в компании с драгунскими офицерами. Выходит, те подсыпать яд в кувшин не могли. Да и никто другой не мог – номер был закрыт на ключ. За исключением коридорного, у которого имеется запасной. Но тот как раз тоже отсутствовал – другой постоялец, купец Кнестяпин, сразу после ухода Зятюшкова отправил его за вином. Следовательно, именно Варфоломей, подкупленный Волобуевым при их встрече, подсыпал в кувшин мышьяк. Однако при агонии барина присутствовать не решился, да и подозрения от себя решил отвести. Потому и пьянствовал всю ночь.

На этой ноте завершился первый день моего расследования.

Проснувшись следующим утром, я приказал привести Варфоломея. Тот дрожал от холода, в его бороде медленно таяли сосульки, однако с завидным упорством он твердил, что барина не убивал. Я распорядился дать ему горячий чай и в ледник больше не сажать. А то, не дай бог, простудится и до суда не доживет.

А вот господа-офицеры оказались менее стойкими. Самый молодой из них, Юрий Мызников, заговорил. Признался, что полтора года назад по пути в Воронеж троица ремонтеров попалась карточным шулерам. Те обобрали драгунов почти до нитки. За оставшиеся у них две тысячи рублей табун лошадей было не купить. Желая выкрутиться, капитан Четыркин предложил комбинацию: купить первостатейный, но недорогой вексель и пририсовать к нему нолик, благо сумма прописью в них не ставится. Волобуев загорелся этой идеей. Мызников поначалу сомневался, но страшная сумма в шесть тысяч, которую каждый из них должен был внести, чтобы покрыть растрату, грозила вчистую разорить его родителей. И как единственный из них рисовальщик Мызников и произвел подделку. Зятюшков, хорошо знавший Волобуева, ничего не заподозрил.

Когда возвращались в полк, Мызников спросил майора:

– Что будем делать, когда афера раскроется?

Тот усмехнулся:

– Не раскроется! Вот увидишь, господь в беде меня не оставит.