Вольфрам Флейшгауэр - Книга, в которой исчез мир

Николай и сам знал, что выглядит не как человек, способный выложить два талера за книгу. Он, конечно, заботился о чистоте своей одежды, но опрятная бедность — это все равно бедность.

— Это для врача Мюллера, — быстро солгал он. — Я спрошу у него, будет ли он заказывать книгу. Кстати, как долго придется ждать получения?

Лицо продавца на мгновение посветлело — либо оттого, что он знал Мюллера, либо оттого, что намечалась выгодная продажа. Правда, глаза молодого человека сразу же потускнели.

— Книги мы получаем после заказа, — произнес продавец. — Обычно через три или четыре недели. Но сейчас для этого может потребоваться и все восемь недель.

— Вот как? — спросил Николай с наигранным удивлением. — И почему книги идут так долго?

— Из-за нападений, — ответил молодой человек. — По этой причине нам приходится возить заказы другим путем, а это занимает больше времени.

— Ах да, я тоже что-то об этом слышал. Ужасно, эти разбойники с большой дороги…

— Разбойники с большой дороги? — возмутился молодой человек и шумно выдохнул. — За этими разбоями стоят лейпцигские книготорговцы, будь они прокляты. У них вообще ничего нельзя покупать.

Николай несколько мгновений помолчал, а потом спросил, разыгрывая полнейшее неведение:

— У кого нельзя покупать?

— У Рейха, Вейганда, Ванденхука и как их там еще зовут.

— Гм… и отчего же?

— Они хотят поставить нас, южных немцев, на колени своим преступным монополизмом. Наши переиздания лишают их дохода. Чтобы сохранить его, они наняли пару мерзавцев, которые препятствуют доставке наших переизданий.

— Эти самые книготорговцы?

— Ну да, все эти спекулянты, Рейх и Вейганд, Дитрих и Ванденхук, торгующие в Геттингене. Это же очевидно. Надо только посмотреть, на какие почтовые кареты и на каких дорогах нападают разбойники, и все станет ясно. Это не может быть простой случайностью.

— Что не может быть случайностью? — спросил Николай, продолжая разыгрывать простодушие.

— Что нападения происходят именно на этих дорогах. Это тот же маршрут, по которому весной повторные издания доставлялись на книжную ярмарку в Ханау. Эти негодяи хотят нагнать на нас страха.

Николай не сразу понял, что, по мнению его собеседника, связывает сожжение почтовых карет с переизданиями книг и книжной ярмаркой в Ханау.

Очевидно, в Германии уже давно идет подспудная книготорговая война. Пару лет назад несколько лейпцигских издателей по собственному почину и без учета интересов других книгоиздателей прекратили старую добрую традицию книгообмена на книжных ярмарках. Эти люди вдруг без всякого предупреждения начали настаивать на денежных расчетах и при этом подняли на пятьдесят процентов цены на книги. Самый влиятельный из них, Филипп Эразм Рейх, устроил даже собственный склад на франкфуртской ярмарке, куда поставлял из Лейпцига книги за наличные с накладными расходами всего в шестнадцать процентов. Какому-нибудь швабскому книготорговцу приходится платить двадцать пять процентов только за транспортные расходы, не говоря уже о расходах на организацию ярмарки, а это еще по меньшей мере пять процентов.

— Эти барышники из Лейпцига, Геттингена, Галле, Йены и Берлина без зазрения совести пользуются своими преимуществами, — кипя негодованием, продолжал молодой человек. — Они не несут практически никаких транспортных расходов. Так как они печатают книги в университетских городах, то их первые тиражи расходятся с гарантией, и они почти не сталкиваются с риском. По этой причине у них всегда полная касса, и они могут заказывать книги самым дорогим авторам. У книготорговцев юга не остается клиентов. Северные издатели хотят стать полновластными хозяевами рынка и оставить нам только одну честь — опустошить наши склады, принимать их книги и продавать их без всякой для нас прибыли. Все эти с таким трудом заработанные деньги нам придется принести им на блюде и положить у дверей Рейха и его шайки.

Молодой человек пришел в настоящую ярость.

— Но на юге давно, уже много лет, прилежно занимаются переизданиями. Тот, кто не переиздает, тот разоряется.

Вот посмотрите, трагедии Лессинга. В издании Фоссена они стоят один талер и сорок восемь крейцеров. Переиздание Шмидера можно приобрести за двадцать четыре крейцера. При всем желании таким ценам нельзя создать конкуренции, и продажа оригиналов не принесет должного дохода. Эти лейпцигские негодяи — воры, они высасывают из страны все соки. Так как они не могут по-другому воспрепятствовать переизданиям, они перекрыли пути доставки этих книг. Вот вам и вся правда.