Оливер Пёцш - Крепость королей. Расплата

— Кольцо Барбароссы, без сомнений. Оно единственное в своем роде, и узнать его можно по крошечным инициалам, скрытым в бороде. Невооруженному глазу они кажутся лишь царапинками.

— А я считала, что таких колец целое множество, — заметила Агнес.

Отец Доминик рассмеялся.

— Тот, кто сказал вам это, либо ничего не смыслил, либо хотел от вас что-то утаить. Гогенштауфены передавали это кольцо из поколения в поколение как символ власти. Сначала его носил Фридрих Барбаросса, потом — его сын Генрих Шестой и Фридрих Второй, а после — его сыновья Генрих, Конрад и Манфред. Все они умерли, в том числе и внебрачные сыновья Фридриха: в бою, от яда или болезней. Когда шестнадцатилетний Конрадин, внук Фридриха, пал от рук французов, кольцо перешло к последнему наследнику рода Гогенштауфенов, его дяде Энцио, который более двадцати лет, до самой смерти, провел в заточении в Болонье.

Агнес задумчиво кивнула.

— Отец Тристан, мой исповедник в Трифельсе, тоже рассказывал мне о потомках Фридриха. Правда, о кольце он при этом не упоминал… Мне все кажется, что отец Тристан хотел от меня что-то скрыть. Вот только зачем?

Несмотря на теплый плащ, ее вдруг пробрала дрожь. Матис, похоже, это почувствовал. Он взял ее за руку и мягко пожал.

— Агнес нашла кольцо недалеко от Трифельса, — обратился он к декану. — Ну, скорее ее сокол нашел. Может, вы знаете, как оно туда попало? Возможно, это всего лишь совпадение…

— Совпадение? Нет, не думаю. Даже наоборот. Но чтобы вы всё поняли, я должен рассказать вам долгую историю…

Отец Доминик жестом пригласил всех сесть за стол. Потом взял с полки увесистый фолиант и принялся перелистывать страницы с красочными рисунками. Отыскав нужную страницу, декан положил книгу на стол перед Агнес. Он показал на изображенного там юношу в привычном для рыцарских времен пажеском одеянии.

— Это Энцио, любимый сын Фридриха, пусть и внебрачный, — начал декан мягким голосом. — Должно быть, он очень походил на отца — любознательный и склонный к поэзии. Но еще юношей, в сражении под Фоссальтой он попал в плен и до конца жизни пробыл в Болонье. Ему разрешали писать письма и принимать посетителей. Но его никогда не оставляли с ними наедине. Кроме одного единственного раза… — декан прокашлялся. — Была, вероятно, одна монашка. Звали ее Элеонорой Авиньонской, она происходила из знатного норманнского рода и была невероятно красивой. Энцио влюбился в нее еще в молодые годы. От любви этой родилось дитя, девочка по имени Констанция…

— Бог мой, Констанция! — вскрикнула Агнес. Ее снова охватила дрожь. — Это… женщина из моих сновидений!

— И не известная доселе наследница рода Гогенштауфенов, — Мельхиор снял с плеча лютню. — Великолепный материал для баллады! Сами послушайте, как…

Менестрель ударил было по струнам, но под сердитым взглядом Матиса промолчал.

Отец Доминик чуть раздраженно взглянул на Мельхиора и наконец продолжил:

— К тому времени как родилась Констанция, род Гогенштауфенов практически вымер. Оставались, конечно, разбросанные по миру наследники, но без кольца их притязания были незаконны. Кроме того, Фридрих Второй оставил завещание, чтобы избежать споров о наследстве. Только кольцо, подкрепленное этим завещанием, давало право называться преемником Гогенштауфенов, и не важно, мужчина это или женщина. И то, и другое находилось у Энцио, и он передал их своему единственному ребенку…

— Констанции, — пробормотала Агнес. — Поэтому ее и пытались убить?

Отец Доминик кивнул.

— Энцио понимал, что жизнь его дочери в опасности. Карл Анжуйский, брат французского короля, уже убил Конрадина и Манфреда. Сыновей Манфреда заточили в Кастель-дель-Монте. Два брата в конце концов ослепли и лишились рассудка. Только одному удалось бежать, но и он, помешанный, умер в далеком Египте. Поэтому Карлу Анжуйскому нельзя было знать о Констанции!

Декан перелистнул несколько страниц. Изображенную на рисунке крепость Агнес не спутала бы ни с какой другой. По спине побежали мурашки, и вовсе не холод был тому причиной.

— По этой причине Энцио тайно отправил ребенка в Трифельс, где она росла камеристкой, — продолжал отец Доминик тихим голосом. — Констанция и сама ничего не знала о своем высоком происхождении. Лишь тогдашний наместник Трифельса, Филипп фон Фалькенштайн, был осведомлен о нем. Он также хранил для Констанции кольцо и завещание. В конце концов девушка познакомилась с милым оруженосцем, которому предстояло посвящение в рыцари. Его звали…