Оливер Пёцш - Крепость королей. Расплата

— Матис! — всхлипнула мать. — Мой Матис! Ты жив! Но, ради всего святого, почему…

— Заткни пасть, женщина! — рявкнул Йокель. — До сих пор мы хорошо с вами обращались. Во всяком случае, довольно сносно для семьи предателя. Вы получали еду и питье, продолжали заниматься своими грязными делами. Но и этому легко положить конец…

Он помолчал немного и подмигнул юноше.

— Ты всегда был упертым ублюдком, Матис, — продолжил пастух чуть не дружеским тоном. — Смышленым и упертым. Так зачем мне тебя пытать, если ты все равно будешь молчать или наврешь с три короба? Я знаю средство получше, — он шагнул к всхлипывающей Мари и погладил по растрепанным волосам. — Даю тебе времени до утра, чтобы ты передумал, Матис. Если и тогда будешь отпираться, я повешу твою сестренку на крепостных зубьях, так что она посинеет и покроется черными пятнами. Потом настанет черед матери, а ты будешь смотреть, как она медленно задыхается.

Марта вскрикнула и закрыла лицо руками. Пастух смерил ее сочувственным взглядом и изрек монотонным голосом наставника:

— Иногда война требует жестоких мер. Но тому, кто хочет построить рай на земле, приходится временами проходить через ад.

Йокель снова уселся на свой трон и щелкнул пальцами.

— А теперь уведите его поскорее. Мне и смотреть-то на него тошно.

Агнес сидела в темнице и всматривалась во мрак. С тех пор как она попала в плен, ее без конца трясло. Теперь дрожь стихала, только дыхание оставалось быстрым и прерывистым. Женщина пыталась плакать, но горло словно петля сдавила. Неужели это конец? Неужели она проделала столь долгий путь затем лишь, чтобы в конце концов зачахнуть в узилище собственной крепости?

«Заживо погребенная, как Констанция, — пронеслось у нее в голове. — И зачем я только вернулась сюда!»

Чтобы как-то отвлечься, Агнес массировала суставы и ноги в тех местах, где их стягивали веревки. Конечности ныли. Крестьяне сначала связали ее, а потом вместе с Матисом волокли через подлесок, окольными тропами мимо ландскнехтов, пока не притащили в крепость. По одному из знамен, что развевались над освещенным кострами лагерем, Агнес с ужасом поняла, что крепость осаждена людьми Шарфенека. Матис так и не пришел в сознание, и с тех пор она его не видела. До сих пор оставалось загадкой, что делали с ним сейчас крестьяне и жив ли он вообще.

Агнес закрыла глаза и стала вспоминать те немногие мгновения, что они пережили после воссоединения в лагере под Ингольштадтом. Судя по всему, это были их последние дни, проведенные вместе.

Над головой темнел квадратный проем, закрытый каменной плитой. На высоте четырех шагов сквозь две узкие щели в восточной стене пробивался лунный свет. Агнес вспомнила, как стояла год назад по другую сторону и переговаривалась с Матисом. Больше двух недель пришлось провести ему в этой темной сырой дыре! Сама она уже через час почувствовала, как сжимается грудная клетка, словно крепость давила на нее всем своим весом. Ко всему прочему Агнес ощущала какое-то странное оцепенение, как предвестник скорого обморока. В тот раз, когда она навещала здесь Матиса, чувство было точно такое же. Как и в соборе Шпейера, когда они с отцом ездили к жирному торговцу Якобу Гуткнехту… Агнес встряхнула головой, чтобы разогнать наваждение.

Что, ради всего святого, эта крепость со мной творит?

Над головой вдруг послышался скрежет. Плита отошла в сторону, и в проеме возникло лицо крестьянина. Он посветил факелом в глубь.

— Эй, графиня! — позвал он. — Готова к первому приему в своем роскошном зале? К тебе явился твой милый принц. Только не трогай его, а то развалится еще!

Послышался смех. Потом два крестьянина спустили к ней на веревке безжизненное тело, словно кукла, повисшее в петле. На Агнес капнула кровь.

Лицо человека было разбито до такой степени, что женщина не сразу узнала в нем Матиса. Одежда его была изорвана, голова упала на грудь. Он походил на висельника.

— Вы… убийцы! — крикнула Агнес двум крестьянам. — Что вы с ним сделали?

— Успокойся, он еще жив. Йокель придержал его на потом, — тут круглолицый крестьянин угрожающе возвысил голос, так что стены отозвались эхом. — Но если твой супружник думает, что сможет взять Трифельс штурмом, то мы с тобой церемониться не станем. Посмотрим, что сто́ит графу его девица со своим любовником…

Крестьянин рассмеялся и сплюнул вниз. Потом отпустил веревку, так что последние пару шагов Матис пролетел камнем. Он тихо застонал, а плита над головой снова задвинулась.