Николай Свечин - Удар в сердце (сборник)

Алексей стоял в каре и волновался. В центре толпились полковые командиры. Среди них выделялся седой полковник с большими усами и Георгием на мундире. Это был князь Абашидзе, командир 161-го Александропольского полка, старый кавказец и известный храбрец. А особняком на коне гарцевал командир всего Рионского отряда генерал-лейтенант Оклобжио. Его тонкое нервное лицо дергалось, короткая борода всклокочена… Серб по рождению, перешедший на русскую службу, он тридцать лет отвоевал здесь же, на Кавказе, и имел высокую боевую репутацию. Поручик Агафонов рассказывал, что Оклобжио окончил в молодости университет в Падуе, чуть ли не юридический факультет. Но снял ученую мантию и ушел в военные. Эко жизнь выворачивает…

Оклобжио дернул повод и выехал в центр каре.

Раздалась команда:

– Глаза… на средину!

Все разговоры сразу стихли. Стало слышно, как в воздухе звенят комары, а далеко в городе пиликает скрипка.

– Братцы!

Огромный прямоугольник замер. Люди напрягли слух, каждый волновался и пытался скрыть это от соседей.

– Завтра мы идем грудью на врага. Вы дали присягу. Долг есть долг, русскому солдату об этом напоминать не надо. Но есть то, что требуется сверх долга. Нам нужны охотники. Для начала двести человек. Вот туда уже каждый идет сам, по своей воле. Туда приказом не назначают. Решайте.

Отряд стоял и слушал. Генерал шумно вдохнул, и стало ясно, что он тоже волнуется.

– Охотники – это особые люди, – продолжил Оклобжио. – Тот, кто выйдет сейчас из строя и поступит в команду, должен знать о себе всю правду. А правда такая: никто из охотников не вернется домой.

Алексей поразился. Что несет этот седобородый человек? Выйдешь из строя – и неизбежно покойник? Как можно так говорить? Кто согласится стать смертником? Но люди слушали внимательно и серьезно. Взрослые мужики, в большинстве своем крестьяне, только нахмурились. И никто не побледнел.

– Ребята! Повторю: охотники дома не увидят. Все они полягут здесь, в этих диких горах. Так должен думать каждый. Иначе он не сможет исполнить приказа. Ведь самые трудные приказы получают именно они! Лишь тот, кто не боится смерти, кто умер уже для мирских дел и сделался настоящий солдат, смело пойдет на пули. Такова высшая честь для охотника: атаковать в первых рядах и первым умереть. Высшая воинская честь. И потому…

Голос генерал-лейтенанта дрогнул, но он взял себя в руки.

– И потому говорю: подумайте хорошенько! Вы отрезаете себя от надежды, поймите! Вы смертники. Самые трудные и опасные дела поручат вам. Такие, где возможности нет уцелеть. Разведки в тылу врага, захват пленных, охрана наших позиций, уничтожение турецких секретов, штурм высот. Это доверяют лишь охотникам. И потери у них самые большие всегда. А награды как у всех, увы. Там не за кресты голову кладут. А за Веру, Царя и Отечество. Выбирайте, ребята. Решайте прямо сейчас. Кто вперед шагнул, себе уже не принадлежит.

Многотысячная людская масса молчала. То ли обдумывали услышанное, то ли ждали приказа… И приказ поступил.

– Внимание! – фальцетом крикнул генерал. – Кто желает стать охотником… два шага вперед… марш!

Несколько томительно длинных секунд все стояли без движения. Лыков уже решил для себя, что в охотники не пойдет. Как это он может не вернуться? А мать? А больной отец? Конечно, вызываясь на войну, Алексей понимал, что может погибнуть. Но есть и шансы уцелеть! Прийти домой, обнять родных. К неизбежной смерти, выбранной по своей воле, Алексей был не готов. И, немного малодушно, ему сейчас очень захотелось, чтобы вперед вышли немногие. А таких, как он, оказалось большинство. Но тут секунды раздумий прошли, и каре зашевелилось.

Лыков стоял и смотрел, как люди выбирают для себя смерть. Было жутко, и при этом любопытно. За тем и шел на войну молодой парень, чтобы увидеть жизнь в высших ее проявлениях. Когда на кону твоя голова… И хотя война еще не началась, а выбор уже надо делать. И солдаты его сделали.

Вся лампасная пехота [2], как один человек, дружно шагнула вперед. Четыреста пятьдесят разных характеров – и полное единодушие! То же самое сделали стрелковые батальоны, ейские казаки, кутаисские милиционеры, грузинские и гурийские добровольцы.

Пехотные полки поступили иначе. Хотя они давно воевали на Кавказе, имели славные традиции и числили в своих рядах множество храбрецов, шагнули вперед не все. В 164-м Закатальском, например, приблизительно две трети. А в 161-м Александропольском, на глазок, неизбежную смерть выбрали меньше половины.