Антон Кротков - Загадка о тигрином следе

Поздно вечером в комнату к Одиссею постучались. Он открыл дверь и увидел перед собой женщину в простонародной одежде с морщинистым лицом и натруженными крестьянскими руками.

– Извиняйте, вы Луков? – сквозь тяжелую одышку с надеждой осведомилась она. Одиссей подтвердил:

– Да это я. Что вам угодно?

Но прежде чем ответить женщина совсем по-простому умилилась вслух:

– Ой, совсем молоденький ты! И такой же худенький. Всего-то наверно годков на пять постарше моего Серёженьки, а уже начальник! Мой тоже шустрый. И очень хороший. При любой оказии – если какой эроплан из его команды в Москву летел, он обязательно для меня с ним деньги или какой гостинец присылал.

Когда женщина говорила о сыне, лицо её было озарено нежной любовью, но стоило её замолчать, как морщинистый лик её потемнел, словно тучи закрыли солнце. Она тяжело вздохнула. В её сухих глазах давно не осталось слёз. Одиссей прочёл в них такую материнскую тоску, что у него сжалось сердце от сочувствия.

– Да вы проходите.

Женщина вошла и сразу взволнованно стала рассказывать, что ищет пропавшего в этих краях сына. Для этого она проделала полный разных опасностей и невзгод путь из далёкой рязанской губернии сюда в Туркестан. Чтобы достать деньги на проезд простая крестьянка продала дом в родном селе и козу.

– Последнее письмецо от Серёженьки было почти год назад. Чует моё сердце: беда с ним. Может, сильно покалечило его на войне или в плену у басурман томиться, забытый друзьями и начальством. Кому он кроме матери теперь нужон.

– Значит, вы точно не знаете, что с вашим сыном?

– Так никто не знает, мил человек, что с моим Серёженькой сталось. Эроплан их разбился. Лётчика через пару месяцев нашли. Правда не его самого, а особую бляху, которую он носил, ну, вроде как орден или знак какой военный, я не поняла толком. Но по бляхе этой товарищи опознали его косточки. А Серёжа мой без следа сгинул. Меня один Сережин друг пожалел и по секрету надоумил, чтобы я к вам обратилась. Вроде как они на разведку для вас летали. Только не говорите никому, а то доброму человеку большая неприятность по службе может выйти. Дело то секретное.

– Хорошо, не скажу, не волнуйтесь.

Одиссей всею душой жалел несчастную женщину с опухшими от хождения по начальству ногами. Она выглядела измождённой и постоянно держалась за сердце. «На какие деньги она живёт в этом городе? Вряд ли она потратила на себя хоть копейку из тех денег, что выручила за дом, ведь они могли ещё понадобиться для выкупа сына из плена».

Молодой человек усадил женщину за стол, стал выкладывать всё, что было из продуктов, затем сбегал за кипятком для чая. Но женщина, ни к чему не притрагиваясь, не сводила с Лукова молящих глаз.

– Один он у меня остался. Мужа в шестнадцатом годе в Галиции германец убил, остальных детишек болезни в малом возрасте сгубили. Помоги отыскать сыночка, добрый человек! А я тебе все деньги отдам, что у меня остались.

Женщина достала из-за пазухи свёрток, торопливо развернула, и протянула Лукову худенькую пачку керенок вперемешку с советскими рублями. Одиссей замахал руками.

– Нет, нет, что вы, не надо! Я даю вам слово, что сделаю всё, что в моих силах.

Женщина немного успокоилась, и даже стеснительно откусила кусочек хлеба, запив чаем. Потом достала ещё один свёрточек поменьше. В нём находился рисунок маленького образка с ликом угодника, который был на шее у пропавшего авиатора.

– По этой иконке опознаешь его. Если не живого, то хоть косточки привези, чтобы было что в родной земле похоронить, и где мне рядом упокоиться.

На прощание Одиссей заставил несчастную мать принять от него деньги, из той пачки, что он получил от краснолицего связника заговорщиков.

– Раз вы решили оставаться в городе до моего возвращения, надо же вам что-то есть всё это время. Берите! Иначе совесть моя не будет знать покоя, ведь из-за какой-нибудь задержки в пути, я обреку вас на голодную смерть.

*

На следующее утро экспедиция во главе с новым начальником покидала Ташкент. Собственно часть группы – солдаты и рабочие с лошадьми и тяжёлым снаряжением покинули город ещё несколько дней назад. Так что Одиссей выезжал со своим «штабом» налегке. С ним были: подполковник Ягелло, пара чумологов Каракозовых, индийский юноша Аджит, которого они все стали звать Георгием, и который сразу трогательно привязался к Лукову. А ещё грузноватый, но бодрящийся археолог-любитель Кенингсон, который поставил условием своего участия в экспедиции нахождение при нём слуги и отдельного багажа. Так же в качестве штабной охраны с ними следовали несколько красноармейцев и инстранцев-коминтерневцев.