Антон Кротков - Загадка о тигрином следе

Шестопалов сердито с грохотом выдвинул ящик стола, раздражённым резким движением достал лист бумаги, бросил на стол перед собой и туда же метнул карандаш.

– Можешь описать их главарей?

– Да, конечно.

– Тогда пиши! Мы в два счёта разделаемся с этой бандой! Главное подробно укажи приметы мерзавцев.

Оставив Одиссея писать, чекист вышел из кабинета. Минут через пятнадцать за спиной Лукова снова скрипнула дверь, он оглянулся и… увидел перед собой обоих недавних «заговорщиков» – высокого проводника, который накануне доставил его с ташкентской конспиративной квартиры на загородный хутор, и усатого военного из «штаба мятежников». Оба заговорщика, видимо, желая произвести больший эффект на Лукова, были одеты точно так же, как и вчера. Все трое – Шестопалов и оба «организатора» мятежа с довольными улыбками на лицах наблюдали, как при их появлении Одиссей едва не свалился со стула от изумления, и потом ещё некоторое время таращился на них, словно они приведения.

– Как вам наш маленький спектакль? – видимо, по привычке «сердито» морща переносицу своего хищного носа, весело осведомился чекист.

Одиссей решил разыграть возмущение, будто лишь теперь узнал о полицейской провокации.

– Кто дал вам право?!

– Мы получили донос на вас и обязаны были организовать проверку, – пояснил Шестопалов. В качестве компенсации он позволил Лукову ознакомится с содержанием подмётного письма. Донос был составлен основательно – в трёх машинописных листах. В нём подробнейшим образом описывались факты, которые с точки зрения автора, уличали нового начальника особой московской экспедиции в контрреволюционных намерениях и в связях с белым подпольем.

Сразу было видно, что автор письма не лишён литературных способностей. Вот как начиналось письмо:

« Я честно служу революции с первых дней, не жалеючи себя. Не гнушался никакой работой, куда бы не направляла меня Партия. Когда нужно было – лично водил красноармейцев в атаку на белогвардейских бандитов. Проливал кровь за наше рабочее дело. И когда это требовалось, приводил в исполнения приговоры ревтрибуналов. Даже таскал трупы казнённых на себе, так что приходил домой весь обмазанный кровью, и едва стоял на ногах от усталости. Так я работал, не зная отдыха, без выходных дней. На этой работе я заработал нервную болезнь, малокровие и туберкулёз. Но моё моральное угнетение и физические немощи не тяготили меня, ведь я делал это ради Революции. Поэтому как всецело преданный нашему святому делу душой и телом большевик считаю нужным разоблачить окопавшегося рядом со мной врага ».

После такой вступительной части доносчик сообщал, что руководство совершает громадную ошибку, отстраняя от командования экспедицией проверенных партийцев и доверяя такое ответственное дело «кадету», который даже был арестован московскими чекистами за участие в антибольшевистской организации, созданной при московском университете. И был отпущен при весьма туманных обстоятельствах».

– Ведь это он врёт, конечно? – понимающе подмигнул Одиссею Шестопалов.

Луков спокойно ответил:

– Нет, почему же, это правда. Я действительно состоял в созванном при нашем университете на основании свободных демократических выборов Совете. И мы действительно отказались признавать советскую власть до тех пор пока она не выполнит наши требования. Но я никогда не принадлежал ни к какой партии. Здесь товарищ Лаптев заблуждается.

В глазках чекиста появилось искреннее непонимание.

– Почему же вас тогда… – Шестопалов запнулся.

– Вы хотите спросить: почему меня не расстреляли? – улыбнулся Одиссей и спокойно снял очки, чтобы протереть их платком. – Видите ли, этот вопрос я как-то постеснялся задать Дзержинскому.

Ах, Дзержинскому! – облегчённо заулыбались чекисты и радостно переглянулись.

Разговор продолжился в кабинете вернувшегося начальника ТурЧКа. Он показал Одиссею досье, которое его сотрудники успели составить на Лаптева за то короткое время, что он находился в Ташкенте. Оно представляло собой довольно пухлую папку, в которой помимо многочисленных жалоб, доносов на недостойное поведение московского хулигана содержалось и нечто посерьёзней. У местных чекистов вызвало подозрение, что комиссар продолжал сорить деньгами даже после самых диких кутежей. Они у него просто не заканчивались! Кстати, у приставленных следить за Лаптевым агентов ТурЧКа он получил прозвище «бешеный». Эта кличка очень подходила Лаптеву, так как он часто терял контроль над собой. Так вот, чекистские филёры докладывали о частых контактах «бешеного» с купцами, спекулянтами и прочими тёмными личностями. Наконец, некий «Колобок» сообщал начальству, о том, что «объект» имел встречу с каким-то англичанином. Этот «Колобок» похоже сумел втереться в доверие к Лаптеву, ибо сообщал: