Светозар Чернов - Три короба правды, или Дочь уксусника

Открыв стеклянную дверь, Артемий Иванович вошел, наклонился к носу и дотронулся до него грязным пальцем.

– Влажный, значит – здоровый. А я хотел ему хлебушка дать. Теперь не дам.

– Строг, но справедлив, – отметил поляк.

– И правильно, – согласился дворник, запихивая валенком нос обратно в конуру. – И так уж гадить горазд.

Внезапно, без звука поворачиваемого ключа или грохота крюка, распахнулась квартирная дверь, и на площадку выскочил невысокий человек с большой головой и огромной русой бородой.

– Что вы тут делаете?! – взвизгнул он.

– Пса инспектируем, – с угрозой ответил поляк.

– По какому праву?! Мне разрешено домовладельцем!

– Мы из Санитарной комиссии, – поляк сунул под нос академику пропахшую карболкой бумагу, свидетельствовавшую о занятиях ее владельца дезинфекторством. – Нам домовладельцы – не указ.

– Собаку на живодерню, а вас сейчас в дезинфекторскую при части, – сказал Артемий Иванович. – А квартиру окурить серой. Немедленно.

– Что??

– Собака пана академика, – вмешался поляк, – является носителем холерных вибрионов, и как таковая подлежит уничтожению. Самого пана академика также надлежит подвергнуть карантину при части, о чем и говорил мой помощник.

– Невежество! Да что вы понимаете в бактериологии!

– А нам и не надобно понимать, – заявил Артемий Иванович. – Ну что, оформлять все акты? Дворник, сходи за понятыми.

– Какое вопиющее безобразие! Я буду жаловаться! Как ваша фамилия?

– Вот, – поляк подал академику открытый лист. – Удовлетворен ли пан Кобелевский?

– Более чем, – предательская дрожь в голосе академика выдала его испуг с головой.

– Приятно иметь дело с образованными людьми, – сказал Фаберовский, не сдержав ухмылки, а Артемий Иванович топнул ножкой и приказал:

– Несите сюда два стула да ломберный столик и убирайтесь. В ближайшие две недели на улицу выходить только через черную лестницу!

Дверь захлопнулась, щелкнул замок, грохнул накидываемый крюк, захлопнулась вторая дверь, и все стихло, только явившаяся в мгновение ока мебель неприкаянно стояла рядом с конурой.

– Хорошее местечко для наблюдения, – подвел итог поляк, усаживаясь на один из стульев. – Если посыльный будет задержан для получения ответа, мы успеем спуститься вниз и перехватить его у подъезда, чтобы уже вести дальше. А ты, Савва Ерофеич, будешь нам самовар приносить.

– Эх, и заживем генералами! – сказал Артемий Иванович, доставая папироску из портсигара.

Закурить он не успел – внизу раздался услужливый бас швейцара, звякнули шпоры и кто-то стал подниматься по лестнице.

– Тс-с-с! – сказал поляк.

Дворник проворно спрятался за собачью будку. Пес в будке глухо заворчал.

– Уж не к профессору ли? – шепотом спросил Артемий Иванович.

– Не думаю, – так же шепотом ответил Фаберовский. – Офицер какой-то, судя по звону шпор.

Офицер поднялся до третьего этажа и позвонил в дверь поверенного в делах. Оба агента застыли, превратившись в четыре всеслышащих уха.

– Ах, это вы, капитан! – сказал человек, открывший дверь. – Министр не принимает сегодня.

– Скажите послу, что я привез письмо с согласием, которого он так дожидается.

– Ждите меня здесь.

Человек, открывавший дверь, ушел докладывать, и некоторое время Артемий Иванович и поляк слышали только шаги офицера по каменному полу и позвякивание его шпор. Наконец, капитана пригласили войти и дверь за ним закрылась.

– Наверное, переводчик открывал, – сказал на ухо поляку Артемий Иванович.

– Хотел бы я знать, что это за капитан, – прошептал тот. – Уж не он ли бразильцу корреспонденцию носит, о которой говорил Дурново? Надо бы за ним проследить.

– Подождем, пока выйдет. Может, он час у бразильца просидит. А если сядет на извозчика, то мы можем лихача у «Медведя» взять, он тогда от нас никуда не уйдет.

Дворник вылез из-за будки и, пообещав вернуться через час, отправился вниз, чтобы принести швейцару стремянку. Однако капитан пробыл у посла не больше получаса. В замке повернулся ключ, капитан вышел на лестницу и степенно пошел вниз.

– Как только он спустится до швейцара – бросаемся за ним! – шепнул поляк.

Внезапно дверь бразильца опять открылась и из нее выскочил переводчик.

– Сеньор капитан, подождите! Министр забыл передать вам письмо. Оно без адреса, но министр сказал, что вы знаете, кому оно предназначено.

Офицер вернулся, взял письмо, сунул его за борт шинели и продолжил свой путь. Поляк и Артемий Иванович напряженно вслушивались в удаляющиеся шаги капитана, и едва до них донеслось швейцарское: «Осторожно, я тут наверху вкручиваю лампу», кинулись в погоню. Сделав два прыжка по ступеням, Артемий Иванович понял, что так он далеко не убежит, оседлал перила и с залихватским посвистом унесся вниз. Фаберовский не решился последовать его примеру.