Эд Данилюк - Пожар Саниры

Думать было трудно.

В мешочке были необработанные камни – такие валяются под ногами на каждом шагу. Зачем ради этого нападать на человека?

Над юношей ехидно захихикала насмешливая птица сорока.

Или нужно было именно свалить Саниру с ног?

Или всё было затеяно, чтобы набить ему шишку на голове?

Санира, преодолевая слабость и превозмогая головную боль, плёлся домой, и с каждым шагом непонимание в нём росло. И при этом почему-то рос и страх перед гневом сестёр-богинь. За что они уничтожили Город? Что ждёт людей?

Центральная площадь

Сегодняшний совет жриц и наиболее набожных глав домов был далеко не обыденным, от его решений зависела судьба множества множеств людей. Соответственно, он был обставлен как настоящий обряд.

Субеди, Наистарейшая, жрица сестёр-богинь, находилась в самом центре срединного небесного круга, отделённая остававшимся сейчас пустым воздушным кругом от женщин совета, сидевших в круге земном. Далее шёл также никем не занятый круг подземный, служивший границей для простых горожан.

Наистарейшая, полная женщина средних лет, была в церемониальных одеждах своей тётки, после смерти которой она, собственно, и унаследовала право говорить с сёстрами-богинями от имени всего Города. Слишком узкий наряд давил, не позволяя вздохнуть. Да и выглядел он старым и обветшалым, что сильно смущало Субеди. В своё время старшая жрица, конечно, пошила себе собственное церемониальное одеяние, но сегодня по какой-то причине его не надела.

В одной руке Субеди сверкал медный топор, в другой – медный молот, символы её духовной власти над горожанами. Держать металлические орудия было тяжело, и они дрожали в её руках. Наистарейшая иногда, будто в рассеянности, пыталась пристроить их в сгибах локтей.

Слишком большая диадема – а её покойная тётка любила пышные причёски – постоянно норовила свалиться.

Жар тринадцати костров, усиливавший и без того царивший вокруг зной, изводил, бесконечные выступления женщин не давали думать, и Наистарейшая ощущала лишь усталость и безысходность…

А тут ещё драка между главами домов…

Рузени как раз схватила за волосы Фебути и рванула вниз. Её соседка завопила, но противостоять такой боли она, конечно, не могла, и её голова оказалась у самой земли.

– Это из-за тебя пожар начался! – вопила Рузени. – С твоей развалюхи всё пошло! Я видела! Вокруг темно, а она горит! Единственная!

– Да бросьте вы! – закричала, вскакивая, Ханаци. Её сверкающий взгляд остановился на Зунати. – Всё с неё началось! Я на живность вышла посмотреть, во всём квартале ни искорки, а у неё крыша в огне!

Зунати, не дожидаясь нападения, первой ухватилась за волосы противницы.

Одна из сидевших рядом женщин хотела разнять дерущихся, но её намерения были неверно истолкованы, и вот уже три пары повалились в пыль.

Толпа заволновалась, послышались подбадривающие крики, кто-то нервно рассмеялся. Несколько человек стали протискиваться вперёд, чтобы помочь своим.

Радига дома Зунати тоже устремился на помощь матери. В сгоревшем Городе, где копоть и сажа покрывали каждого, его ослепительная чистота смотрелась вызывающе. Длинные чёрные волосы были исправно расчёсаны, спаренные чаши вплетены с особым тщанием, одежда прилежно расправлена. На руках болтались кремнёвые и полотняные браслеты, шею украшало нечто замысловатое, сделанное из кости волка. Тетерев на току, да и только!

Санира, разглядев его, усмехнулся, и в голове тут же кольнуло. Рука невольно потянулась к шишке на затылке.

– Прекратите, милостью сестёр-богинь! – устало сказала Субеди. Драка приглашённых на совет женщин, олицетворения мудрости и набожности Города, злила её.

Такие советы, время от времени собиравшиеся для обсуждения вопросов служения богиням, как правило, не вызывали особого интереса у остальных горожан – решения основывались на традициях, а значит, были весьма предсказуемыми. Если дело касалось войны или охоты, вождём Города был Гарола дома Чезази, старший стражник, принимавший все решения единолично. В повседневной же жизни люди основывались на том, что «так поступали наши предки», «так сказано в песнях», «этому учила меня мать», «так велит обычай», и им крайне редко были нужны чьи-либо дополнительные указания.

Сегодня послушать совет пришли почти все. Были едва передвигавшие ноги старухи и совсем ещё маленькие дети. Мелькнуло даже несколько торговцев, хотя их, казалось бы, трудности Города не должны были волновать.