Елена Руденко - Долгий летний праздник

Дар речи покидает меня. Мариэль пристально смотрит мне в глаза, в её взгляде столько боли! Я опускаю глаза.

— Простите, — обращается к ней Робеспьер, — а Марсель Брион не мог его там спрятать?

— Нет, — она энергично мотает головой. — Он не раз предлагал мне мою долю. Я отказывалась, не хотела быть зависимой. Марсель даже составлял дарственную на моё имя…

Мне её жаль, кажется, дама сейчас заплачет.

— Вы всё желаете ради неё, — говорит она мне. — Я вас понимаю. Но будьте осторожны, чтобы не сделать её несчастной… Извините…

Мариэль быстро уходит… Её слова попали в точку.

— У вас есть объяснения? — обращается ко мне Робеспьер.

— Нет, — коротко отвечаю я.

Неподкупный пожимает плечами. Он и его спутница удаляются.

Я сижу за столом, обхватив голову руками. Зачем я это сделал? Зачем? К чему это приведёт? Спокойно, даже если меня повесят, всё моё состояние перейдёт к Мари — Луизе. Я уже составил завещание. Слова Мариэль чётко звучат у меня в сознании: «сделать несчастной…»

А вот и Мари — Луиза. На её личике я замечаю какое–то беспокойство.

— Кто эти двое, что заходили к нам? — спрашивает Мари — Луиза. — Я подходила к дому и видела, как они вышли…

— Ты о ком, дорогая? — переспрашиваю я.

— О молодом человеке с девушкой, — поясняет она.

— Они ведут расследование убийства, — нехотя отвечаю я.

— Ох, Пьер, — вздыхает Мари — Луиза. — Мне все это не нравится… У меня такое чувство, что эта роскошь принесет нам одни несчастья. Я чувствую какую–то опасность.

Я обнимаю я.

— Это потому, дорогая, что ты не привыкла к такой жизни! — восклицаю я. — Подумай сама, у тебя никогда не было такого дома, таких нарядов, тебе не приносили завтрак в спальню…

Мари — Луиза пристально смотрит мне в глаза.

— А я так хочу вернуться в нашу лавку! — вдруг восклицает она. — Дела у нас начали налаживаться…

— Не глупи, милая, — принуждённо смеюсь я. — Ты просто скучаешь по прошлому, это скоро пройдет. Через пару дней ты со смехом будешь вспоминать то, что хотела бросить такое богатство.

— Надеюсь, ты прав, — кивает она, — просто у меня такое чувство, будто мы присвоили что–то чужое… А что за убийство расследуют эти люди?

Скрепя сердце, я решаю всё рассказать невесте.

Я, Светлана Лемус, и мой друг Макс продолжаем расследование. Сегодня нам удалось что–то узнать. Макс мне всё объяснит.

— Ты заметил, Сенье выглядит совсем иначе, чем раньше, — замечаю я. — Хороший костюм придал ему солидность и некоторую привлекательность.

— Да, состоятельность придаёт уверенности, — соглашается Макс. — Впрочем, успех тоже.

— Ну, что там с почерками? — спрашиваю я

— Эти письма написаны одним и тем же человеком, — отвечает Макс. — Выходит, Сенье писал письма горничной…

— Значит, он имеет прямое отношение к её исчезновению! — восклицаю я. — Надо бы его хорошенько потрясти.

— Еще рановато, милая, — возражает Макс. — Надо подождать.

Я пожимаю плечами. Чего тут ждать? Максу виднее!

— А завещание! — восклицаю я. — Зачем он прятал завещание? Как вообще он мог его утащить?

— Не стоит исключать, что мадемуазель Мариэль сама могла всё это проделать, — замечает Макс.

Как всё сложно!

О! Доктор Субербиель! Интересно, он уже проверил лекарство?

— Вы были правы, — говорит доктор, — кто–то подменил пилюли на ядовитые. Они вызывают смерть, похожую на приступ от удушья…

Макс благодарит доктора за помощь. Тот в награду просит подробнее рассказать о расследовании. Особенно Субербиеля интересует убийство девушки. Он даже просит описать рану от пули.

— В неё стреляли из пистолета, — твердо говорит доктор, выслушав рассказ. — Если бы пуля из ружья попала ей в лицо, то у бедняжки от лица ничего бы не осталось. Мне часто приходилось сталкиваться с огнестрельным ранением…

— Большое вам спасибо! — благодарит Макс. — Кажется, понемногу начинает проясняться.

Мы возвращаемся в дом Дюпле. Нас встречает грустный Морис. Он так и не нашёл третьего хомячка.

В комнате Макса мы застаём Элеонору. М-да, уборку она сделала хорошую. Мой друг неловко благодарит её. Ещё бы, такое внимание кого угодно изведёт.

— Простите, я не успела закончить уборку, — краснея, говорит она. — Осталось стряхнуть пыль с ваших бумаг.

Ох, уже по бумагам лазит. Макс влип!

Девушка нагибается над стопкой бумаг. Потом вскрикивает, резко отпрыгивает в сторону, в полуобморочном состоянии попадая в объятия Макса.

Я нагибаюсь над столом. Что там она увидела? А-а! Это же третий хомяк Мориса! Наверно, забрался по занавеске. Стол стоит у окна.