Ольга Михайлова - Мораль святого Игнатия

— Любое дарование от Господа является и испытанием, и избранием для человека. Помнишь притчу о талантах? Человек одарённый должен служить Господу. Пока он понимает это — его талантом можно восхищаться. Ничего страшного, если он даже проявит незначительное тщеславие, которое испытывает всякий, кого предпочли всем остальным. Важно лишь, чтобы это тщеславие умерялось осознанием необходимости служения. Талант — предпочтение Господа и незримое указание пути одарённого. Мне кажется, Мишель идёт предначертанным ему путем…

С этим де Моро не спорил, но глядя вдаль, напрягшись и с трудом формулируя мысль — ибо часть её хотел скрыть — проговорил:

— Талант говорит об избранничестве и призвании… Но ведь… не каждый талант… от Бога!

Отец де Шалон напрягся. Его подопечного волновало, видимо, нечто, лежащее весьма далеко от кулинарных изысков Мишеля Дюпона. Дьявольские таланты… Почему он заговорил об этом? Что у него на уме?

— Да. Есть и чёрные дарования, означающие, что на конкретном человеке — печать Дьявола. Редко, но встречается. Это приметили и в народе, ты ведь слышал, как говорят: «что пришло от дьявола, к нему и приведёт…»

— Но почему Бог, справедливый и всеведущий, не мешает этому?

Шалон рассмеялся и обнял Дамьена.

— Вчера, уходя с нашего закрытого корта, ты забрал свои шпаги, но не взял сапоги. Почему?

Дамьен с удивлением посмотрел на педагога.

— Там сыро. Сапогам хоть бы хны, а шпагам влага повредила бы…

— Так если ты хорошо понимаешь, что не во вред сапогам, а что на пользу шпагам, неужели ты полагаешь, что Господь в своем всеведении не понимает, что на пользу и что во вред иному человеку? Просто всё не так просто из-за разницы в душах. Шпаги прочнее сапог, это металл, но сырость погубит их, однако, сапоги выдержат её. Зло — та же сырость и она кренится в наших душах. Есть те, кто дает злу чрезмерную власть над собой, есть и те, кто всеми силами борется с ним… Это и есть различие между грешным и праведным. Но есть — хоть Господь и не попускает, чтобы число их было значительно — есть и Люди Зла, адепты Дьявола, порождения Сатаны. Их бытие — испытание и искушение праведных. Они — сырость бытия и могут заразить любые души — кого ржавчиной, кого — плесенью. Но люди зла, поверь, непрочны. Зло никогда не приносит добра, порождает только зло и, в конце концов, обрушивается на голову того, кто его творит. Помнишь, что сказано в Писании, в послании к Римлянам? «Бог же мира сокрушит сатану под ноги ваши вскоре…».

Дамьен постепенно становился ровнее и спокойнее, перестал пытаться утверждать себя и прислушиваться к чужим разноречивым суждениям. Он с Божьей помощью сам способен и оценить, и осудить себя. Надо поступать так, как в этом случае поступили бы Господь и его учитель. Дамьен перестал подшучивать над Котёнком, рассмотрев в нём Божий дар доброты и кротости. Сначала заставил себя задать во время обеда Дюпону вопрос о соусе «айоли», потом удивился его познаниям и, приняв, к немалому удивлению Мишеля, участие в дегустации, отметил его талант. Вслух.

Дюпон был шокирован и польщён.

Дамьену не надо было подмечать талант Потье — тот фонтанировал. Де Моро, выразив восхищение Дюпону, понял, что это не так трудно, как казалось, и, отметив, что место Потье — в королевской академии, тоже не перенапрягся. Он помог Дофину спасти коллегиального кота Амадеуса, забравшегося на ствол вяза, не могшего спуститься и звонким мяуканьем взывавшего о помощи. Дамьен привёл жеребца Бонифасио и, став на седло, дотянулся до глупого кота, Бог весть зачем забравшегося так высоко. В конце недели Потье помог ему с заданием по латыни, Дюпон специально для него стащил с кухни пирог, Дофин дал ему роман, который они читали тайно от педагогов, Котёнок же сказал, что он просто герой.

Что-то незримо менялось в Дамьене — и столь же незримо начала меняться жизнь. Ворон рассудил, что если ему стало уютнее в коллегии, то надо продолжать делать то, что приводит к этому уюту. Надо поступать по-божески, видеть чужие таланты и ценить их, нужно, если ты одарён силой и ловкостью, помогать всем, кто нуждается в твоей помощи.

Это был восхитительный педагогический результат.

Правда, не без червоточины. Дамьен много, запоем читал и быстро умнел. Обретённое понимание подлинного благородства, утончённость и учёность Горация де Шалона заставили Дамьена понять, что его братья — Андрэ и Валери, которые раньше казались ему воплощением подлинного мужества… на самом деле… просто грубые и невежественные солдафоны, люди грешные и весьма далекие от Господа. Печальнее же всего было то, что это понимание оказалось совсем недалеким от истины.