Андрей Добров: Крыса в храме. Гиляровский и Елисеев

– Добрый вечер, Федор Иванович, – поздоровался я, загораживая выход. – Собрались в Берлин?

Теллер медленно обернулся. В его глазах я с удовольствием заметил испуг.

– Мне кажется, вы нечасто выезжали за границу, Федор Иванович, не правда ли? Я вот тоже, к своему стыду, редко покидал пределы Родины. Так, во время войны и еще один раз ездил в Румынию. А вот в Германии не был ни разу.

Теллер молча слушал меня, не мигая, как будто я был змеей, приползшей, чтобы проглотить кролика. Но я точно знал, что Федор Иванович никакой не кролик, а сам даст фору любой гадюке.

– Что вам надо от меня, Гиляровский? Что вы бегаете за мной? – спросил он.

– Хочу передать вам письмо от вашей супруги, – сказал я и полез во внутренний карман.

Теллер побледнел. Я достал конверт и протянул ему. Теллер не шелохнулся, однако спросил:

– Откуда оно у вас?

– Догадайтесь, – ответил я зло.

– Моя супруга вам сама его передала? – спросил он. – Учтите, Гиляровский, если вы хоть пальцем…

– Нет! – отчеканил я. – Я взял его на письменном столе в вашей комнате на Большой Ордынке. Мария Сергеевна больше ничего вам передать не сможет, потому что она повесилась. Повесилась после того, как узнала, что больна не туберкулезом, а сифилисом. Узнала, что заразили ее вы, подхватив сифилис от проституток. Она повесилась, когда поняла, что вы не вернетесь. Читайте, Теллер, я подожду. Но читайте быстро, потому что времени у вас больше не осталось.

Теллер медленно взял письмо и начал читать. Лицо его осунулось. Наконец, закончив чтение, он поднял голову:

– А теперь мы выходим, – сказал я.

Но Теллер отрицательно покачал головой.

– Я никуда не пойду.

– Пойдете!

Сделав шаг вперед, я коротко без замаха ударил его по лицу, а потом взял за волосы и крепко приложил головой к стенке купе. Для верности ударил еще раз кулаком, затем подобрал саквояж и, подхватив обмякшее тело Федора Ивановича, потащил его из вагона мимо проводника. Тот попытался было меня остановить, но я заявил, что пассажиру стало плохо, что я врач и надо немедленно доставить больного с признаками бубонной чумы в ближайшую инфекционную больницу. При словах «бубонная чума» проводник побледнел и постарался вжаться в стенку тамбура.

Хотя росту Теллер был небольшого, однако весил он изрядно – я с трудом выволок его на перрон. На нас тут же начали оглядываться другие пассажиры. Но я, не обращая ни на кого внимания, подтащил Теллера к скамейке, усадил его, сел сам и, поставив рядом саквояж, стал оглядываться в поисках городового, который непременно должен был находиться где-то поблизости. Как назло, в поле зрения не попадалось ни одной фигуры в форменной фуражке!

Станционный смотритель дал второй звонок, и пассажиры начали заходить в вагоны – поезд вот-вот должен был тронуться. Теллер застонал, и мне нужно было быстро придумать, что с ним делать – может, сесть обратно в поезд и отправиться в Берлин?

Но тут же я одернул себя: как я переправлю Федора Ивановича обратно в Москву? Не сдавать же его в берлинскую полицию – там, возможно, никто и не примет беглеца.

Наконец я увидел городового – тот стоял довольно далеко от меня, привалившись спиной к фонарному столбу, и позвать его я не мог.

Я посмотрел на Теллера – не пришел ли он в себя? Бить его на виду у всех я не хотел, потому что тогда в участок отправился бы не Теллер, а я сам. Нужно было рискнуть. Я встал и быстро пошел к городовому, стараясь привлечь его внимание. Но не успел я пройти и нескольких шагов, как чисто инстинктивно, спиной почувствовал движение. Резко остановившись, я оглянулся – Теллер, который до сих пор безвольно полулежал на скамейке, вдруг вскочил, подхватил саквояж и быстрым шагом пошел в сторону своего вагона. Колокол прозвонил три раза. Паровоз выпустил клуб белого пара, по вагонам пронеслась волна скрежета – состав начал движение.

– Стой! – закричал я, уже не заботясь, что меня заметят.

Но Теллер только ускорил шаг. Не оглядываясь, он почти добежал до своего вагона и попытался вскочить на подножку. Однако вмешался проводник. С криком:

– Уйди, заразный! – он оттолкнул Теллера и захлопнул перед ним дверь.

Федор Иванович злобно оглянулся на меня, а я, довольно улыбаясь, поманил его к себе. Однако Теллер замотал головой и побежал рядом с поездом, пытаясь ухватиться за каждый проплывающий мимо поручень. Рука Теллера постоянно соскальзывала – но он продолжал бежать, несмотря на то что поезд набирал ход.