Андрей Добров - Крыса в храме. Гиляровский и Елисеев

– Заметили?

– Конечно! Чьи они? Наши? Из Летучего отряда?

– Нет, – ответил я. – Это соседские, тоже из Гнездниковского.

– А, стало быть, сыскные? – кивнул Слободянюк, проходя вслед за мной в гостиную. – Что же вы такого натворили?

– Расскажу, Дмитрий Владимирович, если интересно. Но, честно говоря, я взял на себя смелость пригласить вас в гости не из-за них, а по другому вопросу.

– Так-так, – сказал полковник, усаживаясь на предложенный стул. – Уже интересно. К сожалению, не смогу долго гостить у вас – через час я должен вернуться. А ведь хочется посидеть, вспомнить молодость, ту историю с крушением поезда. Удалось вам тогда найти убийцу?

– Я точно узнал, кто стрелял в поезде, но этот человек исчез, оставил меня и моего товарища в дураках. Впрочем, преследовать его, как вы помните, было затруднительно.

– Да, – пожевал губами полковник, – это был кошмар… Столько человеческих душ загублено! Такая катастрофа!

– Я несколько недель не мог есть мяса, – вспомнил я.

– Да, вы же тогда участвовали в извлечении тел погибших из промоины.

Мы еще немного поговорили о знаменитой Кукуевской катастрофе, случившейся в ненастные июньские дни 82-го года.

– Кстати, – Слободянюк указал в окно, – помните, тогда тоже сначала долго стояли жаркие дни, а потом начался настоящий потоп.

– Дмитрий Владимирович, – я решил перейти непосредственно к делу. – Я хотел бы поговорить с вами о событиях таких же далеких, но при которых я не присутствовал. А вы могли про них слышать.

– Так? – сверкнул на меня стеклами очков Слободянюк.

– Пятнадцать или более лет назад Охранное отделение арестовало членов студенческой революционной группы, которые собирались в особняке на Тверской – там, где сейчас Елисеев построил свой магазин.

– Пятнадцать или более… – пробормотал полковник, задумавшись. – Знаете, Владимир Алексеевич, в то время, помнится, существовали сотни подобных ячеек. И нам было дано задание резко сократить их активность. Боюсь, сегодня я уже не вспомню какой-то отдельной группы.

– Но я все же попробую подсказать. В одной из этих групп подвизался некий Сергей Красильников, студент. После ареста он, возможно, дал согласие на сотрудничество с вашим Охранным отделением. Сейчас он больше известен как Карп Семенович Уралов, владелец Аржановской «фабрики» по подделке документов.

– Ах, этот! – кивнул головой полковник. – Этого… да, этого я знаю. Мерзкий тип. Его я помню очень даже хорошо и помню обстоятельства, при которых впервые услышал эту фамилию. Было это действительно лет пятнадцать тому назад, когда мы занимались революционными ячейками. Красильников, кстати, по собственному желанию стал тогда нашим информатором. Причем дело было вовсе не в его идеалах, а из-за тайной антипатии, которую он испытывал к своему более удачливому товарищу, которого признали лидером.

– Мураховскому, – вставил я. – Теперь понятно, отчего он так злился, когда я упомянул эту фамилию.

– Я плохо помню, к кому он ревновал, – пожал плечами полковник Слободянюк. – Его не выбрали руководителем, и он решил – пропадай все пропадом. Если вы не признаете меня старшим, значит, вас не будет вовсе. Со слов Красильникова мы точно знали, где собираются эти студенты, и накрыли всю банду разом. Конечно, при допросах мы не рассказывали студентам, кто их выдал. Надо признать, они держались молодцом, никаких показаний друг на друга не давали. Возможно, в другое время они получили бы по полной. Но в те дни мы были слишком заняты, чтобы долго с ними возиться. Кроме того, они не планировали террористических актов – это были просто ребята, которые забили друг другу головы, начитавшись эмигрантской литературы. Так что дело для них ограничилось в основном письмами в университет с предложением отчислить этих студентов за незаконную деятельность. Тогда это еще проходило и не вызывало массовых волнений, как это сейчас. Все закончилось. Но только не для Красильникова. Он оставался нашим агентом, негласным сотрудником. Правда, долгое время мы не использовали его, пока он вдруг не превратился в Карпа Уралова и не стал снабжать нас действительно интересной информацией.

– О беглых политических каторжниках?

– Да. Но это – секретная информация, Владимир Алексеевич. Я вам разглашаю ее только в память о былом знакомстве. И надеюсь, вы не будете использовать ее в своих литературных или журналистских трудах.

Я подмигнул полковнику:

– А вдруг использую?