Юрий Корчевский: Опер Екатерины Великой. «Дело государственной важности»

— Вы позволите взглянуть?

Графиня кивнула. Андрей поднял крышку. Естественно, шкатулка была пуста.

— Шкатулка стояла всегда здесь?

— Именно так.

— И она не запиралась на ключ?

— На ней даже замка нет — да и зачем? В этом доме отродясь не было пропаж.

— Опишите ценности.

— Одно колье белого золота, две пары серёг с бриллиантами, небольшая золотая табакерка — её особенно жаль — подарок императрицы, несколько брошей на платье, ну и по мелочи — десятка два перстней и колец.

Андрей аж вспотел. Таких ценностей он никогда не видел, в руках не держал. Вот это вляпался! И назад уже хода нет.

— Нет ли у вас подозрений?

Вмешался граф.

— Если бы были — высек и выгнал бы вон.

М-да, логично.

— Кто отлучался из дома с утра и до пяти часов пополудни?

— Никого.

— Так не бывает — в доме полно слуг.

— Сашенька, — обратилась к мужу графиня, — кухарки ведь ходили на рынок.

— Они сроду не поднимаются на второй этаж и, по-моему, не знают, где твоя спальня.

— А ещё кто?

Граф с графиней переглянулись.

— Никого.

— Так ведь я с его сиятельством сам на карете приехал. А на козлах форейтор был и лакей.

— Они в дом не заходят, — недовольно ответил граф. — Живут во флигеле на заднем дворе вместе с остальной прислугой.

— А кто убирается в спальне графини?

— Есть у нас горничная.

— Мне бы хотелось её увидеть.

Граф позвонил в колокольчик, и довольно быстро вошёл мужчина в ливрее. Для простого слуги он был староват и слишком дороден.

— Матвей, ты уже слышал о нашей беде?

Слуга склонил голову.

— Перед тобой — служитель юстиц-коллегии Андрей. Всё, что он попросит, покажешь, нужных людей найдёшь.

— Слушаюсь, Александр Сергеевич, — слуга снова склонил голову.

«Наверное, управляющий домом», — догадался Андрей.

— Господин Андрей, прошу следовать за мной.

Управляющий вышел, Андрей — за ним.

— Вот свалилось несчастье на нашу голову, — пожаловался Матвей. — Граф-то не сильно обеднеет, однако всю прислугу грозился высечь и выгнать, коли ценности не отыщутся. Ты уж постарайся, голубчик.

— Найди горничную, хочу с ней поговорить.

— Это мы мигом.

Матвей провёл Андрея на первый этаж и усадил в комнате. Однако минуты шли за минутами, а горничная, как и Матвей, не появлялась. Наконец явился Матвей и сконфуженно произнёс:

— Нигде сыскать её не можем! Никак — она украла да с ценностями и скрылась!

В голове у Андрея мелькнуло: «Установлен похититель, только где его, а вернее — её, искать теперь?»

— Матвей, ты давно в доме графа служишь?

— Уж, посчитай, пятнадцать годков. Я ведь из крепостных, в его вотчине под Смоленском жил.

— Всех слуг знаешь?

— А то!

— Как звали горничную?

— Марфа — тоже из крепостных.

— Расскажи мне про неё.

— Двадцать лет от роду, исполнительная, честная. Нет, она взять не могла — не верю. Я ведь её ещё совсем девчушкой помню, её на посылках держали. А уж как повзрослела — в горничную перевели.

— Тогда рассуди сам. Чужой в дом не войдёт?

— Как можно — лакей у входа!

— А чёрный вход для прислуги? Он ведь не охраняется?

— Нет, конечно. Он с заднего двора в дом графский ведёт — для челяди. Так ведь на заднем дворе только свои, все друг друга знают. Чужого бы сразу приметили.

— Ну вот, ты сам и сказал. Чужой в дом зайти не мог — только свой. Стало быть, украл тоже свой. Не знаешь ты своих людей, — укорил Андрей Матвея.

Матвей смутился.

— Каждому в душу не залезешь, правильно говорят: «Чужая душа — потёмки». Только я с каждым, кто в доме работает, не один пуд соли съел и знаю, кто чем дышит.

— Если знаешь, скажи — кто украл?

— Не знаю, — выдохнул Матвей.

— Тогда где Марфа?

Матвей лишь руками развёл.

— У неё знакомые в городе были?

— Нет. Когда ей знакомых заводить, если она с утра до вечера в доме?

Андрей задумался. Служанка исчезла, ценности — тоже… Похоже, она и взяла. Иначе — с чего бы ей исчезать, коли совесть чиста?

— Матвей, а все ли слуги на месте? Может быть, ещё кого-то нет?

— Время позднее, все во флигеле быть должны.

— Пойдем, проверим.

Матвей провёл Андрея через чёрный ход во флигель. Был он двухэтажным и от графского дома отстоял на полсотни шагов. Жаль, что темно, надо бы графский дом и снаружи осмотреть — не спускался ли кто из окна?

— Матвей, а окна в спальне графини открываются?

— Должны. Но я ни разу не видел. Окна спален графини и графа сюда, на задний двор, выходят, чтобы шум с проспекта господ не беспокоил. Граф тепла не любит, даже зимой, бывало, с открытыми окнами спит. А вот графиня? Нет, не помню, чтобы её окна открывали.