Ольга Михайлова - Молох морали

— Работы много, — вздохнул Валериан, — но это, надеюсь, не помешает нам завтра порыбачить.

Тем временем совсем стемнело. Снова стал накрапывать дождь. На даче Ростоцкого, куда зашёл Андрей Дибич, заметив приезд Белецких, он стал свидетелем двух разговоров. Первый ничуть не заинтересовал его: Белецкий требовал от Вельчевского, чтобы его племяннице позволили утром во вторник уехать, ибо Елена, разумеется, не имеет никакого отношения к гибели подруги. А вот второй разговор был весьма интересен. Княгиня Белецкая тихо выговаривала Елене в саду за то, что та не прислушивалась к её словам. Дибич, осторожно прячась за ствол раскидистого дерева, подошёл ближе и стал за кустами.

— Говорила же тебе, держись от него подальше! — яростно шипела Надежда Белецкая, — и вот в итоге посмотри, во что ты впуталась.

— Причём тут он? — возмутилась племянница. — Он с дипломатом этим, Дибичем, был. Никакого отношения к этому не имеет. Перестаньте поносить его. Что он, в конце концов, вам сделал? Почему вы так ненавидите его? Все эти разговоры о его похождениях — вздор.

— Нужны мне его похождения! — огрызнулась тётка, — достаточно и того, как он с матерью поступил! Я, видит Бог, Лильку не оправдываю, но не сыну мать судить! Выродок он, бессердечный выродок!

.Елена судорожно вцепилась в руку тёти.

— Да что он сделал-то, объясните!

— Не твоего ума дела, — снова зло отмахнулась Белецкая, — да только если бы ни он — Лилька жива бы была. И хватит болтать, Собирай вещи, и утром уезжаем. Живо.

— Но нам не велели отлучаться…

— Нам разрешат. А к этому Нальянову больше не подходи. Думать забудь.

— Вы не правы, тётя.

Дибич тяжело вздохнул. Ситуация для него час от часу менялась — и всё к худшему. Елена даже не вспоминала о нём, в её душе и сердце царил Нальянов. Сам же Андрей Данилович своим глупым поступком с запиской убитой от имени Нальянова втянул себя в уголовное разбирательство, и кто знает, чем всё кончится. Дибич раздражённо подумал, что он проиграл Юлиану по всем статьям: и в любви, и в житейском здравомыслии, да и в понимании сокровенного тоже, — даже с избытком. Особенно злило, что тот узнал о записке и догадался обо всём прочем.

Конечно, в глазах Юлиана он стал посмешищем. Да и подлецом, пожалуй, с досадой подумал Дибич. Да, это читалось в брезгливом взгляде Нальянова, ещё как читалось.

Дибич поймал себя и на том, что второй раз за месяц оказывается недалеко от покойника. Но как не думал он о Вергольде даже у его могилы, так и теперь — он совершенно не вспоминал об Анастасии Шевандиной, несмотря на минувшую ночь. Пока он не знал, что с ним была не Елена, он упивался воспоминаниями, но едва понял всё — воспоминание исказилось, свернулось, обуглилось и осыпалось прахом, как брошенный в камин пергамент.

Как ни странно, несмотря на его собственный упрёк Нальянову в равнодушии к гибели Анастасии, Андрея Даниловича это теперь тоже совсем не занимало. И кто бы ни придушил эту блудную девку, — что ему за дело? Весь вопрос был лишь в том, сколько придётся здесь проторчать. Как минимум неделю, наверное. Дибич вздохнул. Удивлялся он и братьям Нальяновым. Ладно, Юлиан, — в конце-то концов, это подлинно не его дело. Но Валериан — следователь, сыскарь. Почему он не расследует убийство? Почему никого в доме Ростоцкого ни о чём не расспрашивает? Он, похоже, и не заходил туда вовсе…

Однако было и кое-что, новое и интригующее. Разговор Елены с тётушкой подлинно заинтересовал Дибича. Княгиня Белецкая явно знала о смерти матери Нальянова куда больше Ростоцкого. «Лилька»… Судя по этому имени, Надежда Белецкая и Лилия Нальянова были подругами. Оказывается, там всё же произошло нечто примечательное. Что именно? Белецкая обвинила Юлиана в смерти матери, однако Ростоцкий сказал, что она всего лишь «по ошибке не ту микстуру выпила». Но глупо интересоваться этим у княгини. Глупо спрашивать и у Нальянова. Надо поднять связи отца и людей, помнящих события пятнадцатилетней давности. И могила… эта странная могила…

Дибич не сразу осознал, почему его так волнует услышанное от княгини Белецкой. Потом понял. Сейчас как никогда ему требовалось оружие против Юлиана, нужен был факт о Нальянове, который бы выровнял их отношения и его шансы в соперничестве за Климентьеву. И в смерти Лилии Нальяновой — ему именно этот шанс и виделся.