Ольга Трунова - Тень на камне.....

Внезапно нежные звуки флейты сменились громом литавр. Под их бравурный перезвон и тревожную барабанную дробь из правого параскения медленно вышла процессия жрецов, одетых в белоснежные мантии. Они несли на плечах носилки, на которых под балдахином помещался большой куб из плотной черной материи, обернутый в основании золотой парчой, символизирующий бетэль Душары.

Изображение бога осторожно поставили в центре круглой орхестры, и главный жрец в наступившей тишине торжественно возгласил:

– Приветствуем тебя, о Душара, владыка мира, родившийся сегодня от Хаабу, – одетые в белое фигуры пали ниц перед верховным божеством Набатеи. Вновь мягко запели флейты и кифары.

– Да будет Душара, покровитель этой горной страны, милостив к своим рабам…

Длившееся более двух часов священное действо подходило к концу. Иллута, стоявший у входа в левый параскений, ожидая условного знака, с облегчением вздохнул и окинул взглядом переполненный театр.

– Тысячи четыре, не меньше, – навскидку определил он количество зрителей. – Да, гостей в этом году значительно больше, чем обычно. Интересно…

– Да ниспошлет Набатейскому царству мир тот, кто отделяет ночь от дня, – напевно продолжал Цийу заключительную речь. – В двадцать пятый день месяца кислев тридцать пятого года господина нашего Раббэля, который возродил и спас свой народ…

Но Иллута уже не слышал патетических восклицаний главного жреца. Его шеф – друг царя Саллай, сидевший в первом ряду рядом с Раббэлем, обернулся в его сторону и едва заметно кивнул. Это был сигнал к действию. Иллута в ответ склонил голову и быстро юркнул внутрь параскения.

Длинная узкая комната, предназначенная для переодевания актеров и хранения декораций, была завалена брошенным как попало реквизитом, использованным во время представления, сценическими масками и костюмами. Посреди этого хаоса сидели и лежали усталые актеры, отыгравшие свои партии. Одни вполголоса делились впечатлениями, другие старательно стирали грим с лица или переодевались в повседневную одежду. Иллута, ловко лавируя между людьми и предметами, протиснулся к задней стене, возле которой у переносного трехногого столика стоял высокий худощавый человек. Налив воды из пузатого глиняного кувшина, он поднес кружку к губам и, повернувшись, встретился взглядом с агентом Саллая.

– Пора, Сарут, – тихо сказал Иллута.

Актер кивнул и, залпом опорожнив кружку, направился к двери, ведущей в помещение скены.

В это время под оглушительные звуки труб и тамбуринов священное действо завершилось, зрители зашумели и начали покидать театральные ряды. Царь, окруженный многочисленной свитой, широким проходом между левым параскением и боковой стеной зрительного зала вышел через арку на центральную улицу. Здесь его уже ожидала жреческая коллегия.

Главный жрец Цийу, успевший сменить белую мантию на расшитый золотом парчовый наряд, почтительно передал государю изящной работы золотой жезл с изображением орла – неизменный атрибут главного бога Набатеи и символ царской власти. Сопровождающие Раббэля стратеги – высшие военные руководители и правители областей Набатейского царства гиппархи неторопливо заняли свои места в колонне, и длинная процессия торжественно тронулась к святилищу Душары, где все было готово для традиционного обряда жертвоприношения.

На площади перед храмом уже толпился народ, отделенный длинным канатом от территории возле жертвенника, предназначенной для участников церемонии. Среди собравшихся поглазеть на обряд с участием царя Иллута наметанным глазом выделил нескольких римлян, особо отметив, что один из них, недавно приехавший в город под именем Секст Фабриций Курсор, был одет как типичный набатейский ремесленник. Он нахмурился и, подозвав своего сотрудника, худенького шустрого паренька, шепотом дал ему короткое распоряжение. Тот скосил глаза на волнующуюся толпу и, отступив от шефа, мгновенно растворился среди горожан. А Иллута продолжал наблюдение. Сама церемония, виденная им сотни раз, его мало интересовала, поэтому, когда царь в сопровождении жрецов и придворных проследовал в наос – сакральное место, где стоял бетэль Душары, он остался на площади, стараясь по своему обыкновению смешаться с любопытствующей публикой, и внимательно вслушивался в разговоры окружающих.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».