Дмитрий Лехович - Генерал Деникин

В другой речи декларативного характера, которую Деникин произнес 1 ноября, в день открытия Кубанской рады в Екатеринодаре, он призывал к единению, говорил о том, что интересы Кубани требуют тесного взаимодействия с Добровольческой армией, ставшей единственной преградой от нашествия большевиков с севера. Он указывал на необходимость в условиях жесткой борьбы иметь единую армию с единым командованием. Он заявлял, что его армия, «ведя борьбу за самое бытие России, не преследует никаких реакционных целей и не предрешает формы будущего образа правления, ни даже тех путей какими русский народ объявит свою волю». Он также заявлял, что «Добровольческая армия признает необходимость и теперь, и в будущем самой широкой автономии составных частей русского государстве и крайне бережного отношения к вековому укладу казачьего быта.»

Взгляды генерала Деникина на смысл его борьбы и на будущую форму правления остались неизменны. 16 января 1920 года на заседании Верховного казачьего круга Антон Иванович заявил:

«Я веду борьбу за Россию, а не за власть… Тем, кто хочет непременно читать в душах, я могу облегчить труд и совершенно искренне высказать свой взгляд на самое больное место нашего символа веры.

Счастие родины я ставлю на первый план. Я работаю над освобождением России. Форма правления - для меня вопрос второстепенный. И если когда-либо будет борьба за форму правления, я в ней участвовать не буду. Но, нисколько не насилуя совесть, я считаю одинаково возможным честно служить России при монархии и при республике, лишь бы знать уверенно, что народ русский желает той или другой власти».

Оглядываясь на прошлое, подводил итог:

«Как бы то ни было, два основных положения-непредрешение формы государственного строя и невозможность сотрудничества с немцами - фактически нами были соблюдены до конца».

Декларативные заявления Деникина отличались и неопределенностью, и расплывчатостью и, естественно, не могли увлечь народ, еще не утративший веры в заманчивые обещания большевиков.

В самые тяжелые минуты своей жизни Антон Иванович думал иногда о генерале Людендорфе, так много потрудившемся над разложением русской армии.

Про себя Деникин знал, что хватит в нем сил «не дрогнуть перед смертью». Но занимала мысль; как поступил бы Людендорф, эта гранитная глыба германской военной мощи, если бы волею судьбы ему пришлось очутиться в подобных обстоятельствах?

Ответ на этот теоретический вопрос был дан с исчерпывающей ясностью после падения Германии: опасаясь призрака революции, генерал Людендорф бежал в Швецию… А император Вильгельм (которого Деникин считал главным виновником первой мировой войны и который пальцем не шевельнул, чтобы спасти от смерти русского царя и его семью) бежал в Голландию…

Эти люди, уверенные в победоносной войне, поставили на карту в 1914 году миллионы человеческих жизней. Но когда настал час расплаты, они бежали за границу, спасая собственную жизнь от воображаемой опасности.

Грандиозная карта развала центральных держав и разгрома Германии ставила вопрос о судьбе огромной территории, которую занимали их войска на юге и на западе России.

Деникинская армия освобождала Северный Кавказ и районы восточнее Кубани. Даже при быстром и удачном исходе этой борьбы она была слишком малочисленна, слишком плохо вооружена, чтобы занять Украину, Новороссию и Крым. Требовалось время. И это время, по мнению Деникина, могли дать союзные войска.

Не вести наступление, нет, а стать гарнизонами на смену австро-германцев и сдерживать начинавшую бушевать волну анархии, скажем, как плацдарм для формирования русской армии и как база в ее дальнейших операциях.

Деникин поручил генералу Щербачеву (последнему главнокомандующему русскими войсками на Румынском фронте, жившему тогда в Румынии) войти в сношение с французским генералом Бертело. Штаб Бертело находился в Бухаресте, а сам он, только что получил назначение на пост Главнокомандующего союзными силами в Румынии, Трансильвании и на Юге России.

3 ноября 1918 года Щербачев после переговоров с Бертело доносил Деникину, что результаты совещания превзошли все его ожидания. Он писал, что генерал Бертело, имеющий поддержку Клемансо уполномочен «проектировать и осуществлять все вопросы политические и военные, касающиеся юга России и спасения его от анархии». Генерал Щербачев сообщил о достигнутом между ним и генералом Бертело соглашении: