Юрий Кларов - Конец Хитрова рынка

Я вспомнил, как после одного из таких разговоров Тузик попросил у меня книжку про Ленина, но у меня ее не оказалось. Не знаю, была ли тогда вообще такая книжка. А сегодня Ленин мог погибнуть от руки бандита, того самого бандита, которого упустил Александр Белецкий.

Я нащупал в кармане рукоятку браунинга. Да, Яков Кошельков, у нас с тобой личные счеты. И если сейчас мы встретимся, то ты уже от меня не уйдешь.

Москва была разбита на десять участков, для каждого из них выделили патрульную машину. Часть машин принадлежала ВЧК, остальные были взяты в различных учреждениях.

Ехали мы почти вслепую: зима была снежная, вьюжная. Ветер швырял в ветровое стекло пригоршни снега, фигуру человека можно было различить не дальше, чем за пять метров. Кругом только сугробы снега. На Петровке мы влетели в какую-то яму. Пришлось выйти из машины и вытаскивать ее. Один из красноармейцев рассек при толчке бровь. Ругаясь, он приложил ко лбу пригоршню снега, который сразу же стал розовым.

У гостиницы «Националь», первого дома Советов, нас остановил милицейский патруль.

– Какие-нибудь новые сведения поступали?

– Никак нет, товарищ начальник.

Мне очень хотелось расспросить Александра Максимовича о подробностях нападения на Ленина. Но Медведев молчал, а я не решался заговорить первый. Только намного позднее я узнал, как все произошло.

Владимир Ильич вместе со своей сестрой Марией Ильиничной поехал в одну из лесных школ в Сокольниках, где находилась Надежда Константиновна Крупская. Их сопровождал только один охранник, Чебанов. За рулем сидел любимец Ленина Степан Казимирович Гиль. Недалеко от Каланчевской площади их окликнули. Не обращая внимания, Гиль продолжал ехать. Но когда стали подъезжать к Калинкинскому заводу, на середину дороги выскочило несколько человек с револьверами в руках.

– Стой!

Гиль не снижал скорости.

– Стой, стрелять будем!

Ленин, решив, что это милицейский патруль, наклонился к Гилю:

– Остановитесь, Степан Казимирович.

Гиль затормозил. В ту же секунду неизвестные плотным кольцом окружили машину.

Ленин приоткрыл дверцу, спокойно спросил:

– В чем дело, товарищи? Вот пропуск.

– Молчать! – резко крикнул высокий и сутулый, с маузером в руке, и, держа дуло оружия на уровне груди Ленина, распорядился: – Обыскать!

– Какое право вы имеете обыскивать? – возмутилась Мария Ильинична. – Предъявите ваши мандаты!

– Уголовным мандатов не надо, у них на все права есть, – усмехнулся сутулый.

Сопротивляться уже было поздно. Теперь малейшая по пытка к сопротивлению могла кончиться трагически – смертью Ильича.

Бандиты забрали документы и оружие, влезли в автомобиль. Кто-то из них передернул затвор винтовки.

– Брось, ни к чему…

Взревел мотор, и машина исчезла в пелене снега.

Нападение произошло недалеко от здания районного Совдепа, откуда Ленин и позвонил в ВЧК Петерсу. Никто из бандитов не знал, что ограбленный – Председатель Совета Народных Комиссаров. Это обстоятельство и спасло Владимиру Ильичу жизнь…

За неделю до нападения на Ленина по приказанию Медведева была арестована невеста Кошелькова Ольга.

Кошельков был озлоблен до предела. Поступали агентурные сведения, что он даже подбивал своих дружков к нападению на уголовный розыск.

В дальнейшем один из бандитов, некий Клинкин, по прозвищу Ефимыч, шофер Кошелькова, на допросе показал, что после ограбления Кошельков начал в машине просматривать отобранные документы. Вдруг слышу, говорил Клинкин, орет:

– Останови машину! Гони назад!

– Почему? – спрашиваю.

– Да потому, – отвечает, – что то был сам Ленин… – Он был как в лихорадке. – Кто на нас подумает? На политических подумают… Дело-то какое, раз в сто лет так пофартит… Еще и переворот может быть, тогда награду получим.

– Зря остановил, – с сожалением протянул Сережка Барин. – Ведь я их уже на мушку взял!

– Откуда знать-то? – огрызнулся Кошельков и забарабанил рукояткой маузера по спине Клинкина. – Не спи, Ефимыч!

Тот развернул машину.

– Быстрей, быстрей! – подгонял Кошельков. – Газуй, фраер!

Заваленная снегом дорога была пустынна…

Сережка Барин и Кошельков выскочили из машины.

Проваливаясь по колено в глубокий снег, выбрались в переулок. Кошельков заглянул в раскрытые ворота одноэтажного домика, в окнах которого сквозь морозные узоры слабо мерцал огонек.

– Может, сюда завернули?

– Нет, не видишь, какой сугроб у крыльца намело?