Это произошло вечером ровно через две недели после посещения нами «Червонного валета». И это событие сразу же отодвинуло и музыку, и Сенину неудачную любовь, и наши увлечения литературными диспутами…
В уголовном розыске по ночам всегда дежурила специальная группа – ответственный дежурный, инспектор, субинспектор, два агента и несколько красноармейцев из боевой дружины. Ответственным дежурным был в тот вечер Мартынов, но он не спал уже две ночи и поэтому, устроившись в прилегающей к дежурке комнате, наказал будить себя только в случае чрезвычайного происшествия. Заменял его Сухоруков, который числился инспектором. Помимо него дежурили я и Сеня Булаев.
На днях наш новый завхоз раздобыл грузовик великолепных сухих дров, и стоящая посредине комнаты буржуйка румянилась своими чугунными боками. Было не только тепло, но даже непривычно жарко. Сеня снял валенки и забрался на диван с ногами, а Виктор отстегнул ремни и стащил с себя гимнастерку.
– Вот так бы всю ночь без происшествий! – мечтательно сказал Сеня.
И не успел он договорить последних слов, как зазвонил телефон.
Виктор снял трубку.
– Ответственный дежурный по уголовному розыску инспектор Сухоруков слушает, – сказал он. – Что?.. Не слышу, громче!.. Да, да…
Я увидел, как обращенная ко мне щека Виктора побелела, и понял, что произошло что-то страшное.
Виктор повесил трубку на рычаг и встал.
– Ты что, Витя?
– Час назад бандиты напали на Ленина.
– Жив?
– Не знаю…
– Почему не спросил?
– Побоялся… – совсем по-детски признался Виктор. Сеня подскочил к телефону, схватился за трубку.
– Барышня! – закричал он. – Соедините меня с дежурным МЧК! Откуда я знаю, какой номер?! Да некогда мне смотреть… Посмотрите у себя! Соединяете? Давайте, жду! Паснов? Что с Владимиром Ильичом? Я не о том. Ранен? Нет? Ладно, будем ждать… Жив! – крикнул Сеня, оборачиваясь к нам. – Ни одной царапины!
Он расстегнул куртку и вытер рукавом покрывшееся испариной лицо.
Через несколько минут в дежурку уже входил Медведев.
– Ограбление совершила банда Кошелькова, – сказал он, не раздеваясь. – Приметы полностью совпадают. Видимо, там еще были Сережка Барин и Ефимыч. Сухоруков!
Виктор вытянулся.
– Вот приметы машины. Немедленно сообщите о них по районам, а после этого отправляйтесь под арест: в таком виде дежурство не несут.
– Слушаюсь.
– То же относится и к вам, Булаев.
Медведев отдал несколько распоряжений и кивнул мне:
– Поехали!
Во дворе нас ждал лимузин. В него с трудом втиснулись Медведев, я и три красноармейца.
Вон как обернулась моя оплошность! Ведь если бы я тогда задержал Кошелькова, ничего бы не было. Ничего! А теперь… Страшно было подумать, что жизнь Ленина висела на волоске.
Ленин… Впервые я его увидел на первомайской демонстрации в 1918 году. Мы были втроем: Виктор, Груздь и я.
Холодное пасмурное утро. Стройные ряды латышских стрелков, отряд из бывших военнопленных. Обнажив головы, проходят красноармейцы мимо могил павших за революцию к Спасским воротам, а оттуда к Ходынке. Над Красной площадью – одинокий аэроплан, белыми птицами кружат сбрасываемые с него листовки. Рядом с трибуной – автомобиль турецкого посланника; посланник не потрудился выйти из автомашины. К чему?
Но вот на площадь широким потоком хлынули люди. Красные знамена, транспаранты, лозунги: «Даешь мировую!», «Да здравствует власть Советов!», «Мир хижинам – война дворцам!». Суровые, истощенные лица улыбаются. Отцы и матери высоко поднимают на руках детей.
«Ле-нин! Ле-нин!» – гремит над площадью. И кажется, что этот крик многотысячной толпы пугает турецкого посланника, он быстро, по-птичьи начинает вертеть шеей. И вот уже его глаза обращены туда же, куда устремлены тысячи глаз демонстрантов, – он смотрит, не отрываясь, на Ленина… «Да здравствует всемирная Советская республика! Смерть капиталистам!» Молодой звонкий голос уверенно запевает: «Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов!» Песню подхватывают. И грозно несется, вздымаясь к небу, знакомая мелодия: «Мы наш, мы новый мир построим: кто был ничем, тот станет всем».
«А я думал, что Ильич ростом повыше», – говорит Виктор.
«Мал золотник, да дорог, – отзывается Груздь. – Видал, какой лобастый?! Голова! Милиены книг там вместились. – И тут же с беспокойством добавил: – Зазря только он в пиджачке… Так и простыть немудрено!»
О том, что он видел Ленина, Груздь потом часто рассказывал Тузику. «Такой человечище раз в тысячу лет рождается, никак не чаще, – говорил он. – Все насквозь видит: где революционная ситуация, а где империалисты хотят подгадить. Ильич – это Ильич, нам, пролетариату, без него никак нельзя. Понял?» – «Понял», – подтверждал Тузик. «То-то же! Накрепко запомни, что Ленин обо всех нас в общем и о тебе в частности, если рассуждать диалектически, сердцем изболелся и на последний бой с мировой буржуазией пролетариат ведет. Вождь, одним словом!»
Читать дальше