Барталомей Соло - Драма 11

– Папаша имя Федор носил, чего тут непонятного? – пожал я плечами. – Или у вас в глубинке так не нарекают?

– Я не об этом, – качнула она головой. – Сколько вам лет, скажите? Тридцать?

– Немногим за двадцать.

– Так за какие такие заслуги все вокруг вас по отчеству зовут?

– Наташа… – сквозь зубы процедил Соловьев, краснея. – Не начинай.

– Все в порядке, капитан, – улыбнулся я. – Не будь тираном. Я с большим удовольствием общаюсь с людьми, которые не скрывают своих чувств. Это очень хороший и смелый вопрос, – перевел я взгляд на Наталью. – Как меня называть, решаю не я. Это решаете только вы. Если вы уверены в себе и готовы на это, я буду для вас просто Илларионом. Это дано всем, но не все этим пользуются, предпочитая ставить себя на ступень ниже. Я не против, раз холопское мышление накладывает подобные ограничения. Естественно, данное утверждение не относится к официальной сфере, где принято называть друг друга по имени-отчеству. Я ответил на ваш вопрос?

Она все так же сверлила меня своим странным взглядом, а на лице ее проскальзывала едва заметная хитрая улыбка.

– Пройдемте в дом, Илларион, – наконец ответила она, снова на ее лице проскочила эта едва заметная улыбка. – Ужин остывает.

И мы прошли в дом. Обиталище сие было наполнено уютом, стоило отдать должное хозяйке. Чисто, аккуратно, без вони и плесени. Дом был небольшим – зал, три комнаты, кухня и погреб. Стол был накрыт в зале, куда мы и проследовали. На стене висел ковер – символ благосостояния трудового советского народа. Противоположная стена была увешана иконами и полицейскими грамотами. Что за дивная картина? Небольшой телевизор транслировал новости, в которых ведущий, брызгая ядом, уверял, что Европе осталось совсем недолго до краха, а госдолг США достиг немыслимых размеров.

– Ну и вкуснотища! – проговорил Соловьев, входя в залу и принюхиваясь. – А пахнет-то как! Ну, Наташка! Ну, мастерица! Знакомьтесь, хлопцы! Илларион Федорович Лихачевский. Почтил нас своим присутствием, прошу любить и жаловать, – лица, если их можно так назвать, замерли в непонимании.

Я коротко кивнул. За столом сидели шестеро. Во главе – престарелый сморщенный мужчинка далеко за восемьдесят. Стало быть, капитанский отец. Рядом с ним – потрепанный водкой мужик в помятой футболке и с еще более помятой рожей. Слева – рыжий, выпаленный солнцем крестьянин лет сорока пяти. В рубахе с подкатанными рукавами, мощный, плечистый, лохматый. Только с полей. Далее – его жена. Толстенная бабенка, едва умещающаяся на стуле, с маленькими глазками и недовольным лицом. Следом за ними – деловой мужик комсомольского виду в дешевом сером костюме не по размеру. Лицо отягощено бременем, в глазах суета и тревога. Женщина его – вульгарная особа с ярко-красными губами, химической завивкой на волосах и в зеленом блестящем платье, в котором она, судя по всему, отмечала свои давно ушедшие тридцать лет.

Капитан представил меня публике и усадил за стол – между папаней и собой. Наталья и дочки суетились на кухне, вынося блюда. Звенела посуда, пищала микроволновка, брызгал ядом ведущий из телевизора. Наступило неловкое молчание, крестьяне тушевались, веселье встало на паузу, и я не спешил брать инициативу в свои руки. Барин ждал, потешался.

– Ну, так и что там дальше-то? – вдруг как-то неуверенно проговорил мужик в костюме, обращаясь к толстой жене рыжего, рассказ которой, судя по всему, прервало мое появление. – Ты не досказала, Тань.

– Ну, а что дальше? – пробудилась та. – Козел он, вот и все. Таких начальников поискать еще надо. Я ему говорю: мне отгул нужен позарез. На свадьбу в Малую Руку надо. Дашка в четверг играет, так дешевле, чем в субботу замуж выходить. И так кредит взяла двести тысяч, все места расписаны.

– А он? – вступила в разговор поклонница химических завивок.

– А что он? – прыснула толстуха. – Козел же, говорю. «Надо заявление писать, да за неделю»! Тьфу на такого! Свадьба раз в жизни бывает. А работа эта… Ну ее! Да я бы в лицо ему плюнула и ушла с концами.

– И правда козел, – закивала собеседница. – Что же ты?

– А что я? – развела руками Таня. – Работать буду, что еще делать? Где ж работу у нас найдешь? Приходится терпеть козлов. Дашка обиделась, сказала, что на мое место уже других гостей нашла. А я и подарок уже купила… Вон в «Магните» белье по скидке. Придется сдавать теперь, – и она вздохнула с искренней грустью.

– Слушай, Тань, так Даша твоя уже вроде замужем была, – вступил в диалог алкоголик с запитым лицом.