Антон Чиж - Лабиринт Просперо

Францевич приметил тени, двигавшиеся к нему. И сразу все понял.

– Что, ушел? – спросил он хмуро.

– Ушел Лотошкин, подлец, – сказал Ванзаров, отряхивая с пальто остатки снега. Лебедев шел за ним непривычно молчаливый и сильно промерзший. Ледник санатория кого хочешь проберет. Даже если не заниматься быстрым изучением трупов.

– Надо было стрелять…

– Надо, да не из чего. Револьвер у вас.

– Что же теперь делать? – Ротмистр скривился от головной боли.

– Пойдемте, поищем противоядие. Может, всех спасем. Не так ли, Аполлон Григорьевич?

Лебедев счел за лучшее промолчать. На сегодня шуток ему было достаточно.

В номере было темно, но в темноте нечто шевелилось. Ванзаров щелкнул рычажком электрического света. Месье Пуйрот, как мышь, отпрянул от стопки чемоданов мистера Маверика. И улыбнулся так приятно, будто рад был нечаянной встрече. Вот что значит европейские манеры. Ванзаров пожелал ему доброго вечера и уверил, что тот совершенно не помешает, может оставаться сколько ему вздумается.

– Где проще всего спрятать противоядие, ротмистр?

Францевич указал кивком на сейф.

– Не могу оспорить ваш вывод, – сказал Ванзаров. – Остается найти пароль. Вам он известен?

Ничего подобного ротмистру было неизвестно.

– Тогда я попробую. Вдруг получится.

Ванзаров для чего-то пошел к чемоданам, снял верхний, а из следующего вынул помятую книжицу, так и лежавшую поверх одежды. Перевернув обложку, он присмотрелся к титульному листу и что-то прикинул в уме. После чего предложил Францевичу подойти к сейфу. Месье Пуйрот старался быть тенью, но тщательно следил за всем.

– Набирайте на колесиках… – сказал Ванзаров. – Итак: 02… 20… 17… 33… Поверните рукоятку…

Ротмистр нажал.

Сейфовый замок приятно хрустнул, дверца поддалась.

– Получилось… – в изумлении проговорил Францевич. – Волшебство…

Лебедев на этот счет был другого мнения. Но опять-таки смолчал.

Между тем дверца распахнулась. Сейф явил свое стальное нутро, выкрашенное черной краской. В нем ничего не было: ни денег, ни драгоценностей, ни портмоне мистера Маверика, ни его американского паспорта. В середине пустого дна стояла скромная бутылочка темного стекла.

Ротмистр среагировал мгновенно: схватил склянку здоровой рукой, сунул в карман и выставил револьвер. Он стал пятиться к двери.

– Не подходить! – последовал приказ. – Мне терять нечего… Всех не спасти, так чем я не наследник…

– Ротмистр, это ловушка, – устало сказал Ванзаров.

– Говорите что хотите, меня вашей болтовней не пронять… Назад! – Он вскинул ствол на Пуйрота, сделавшего неудачное движение, сам же медленно отступал. – Меня хоть по голове ударили, но стрелять я не разучился…

– В этой бутылочке яд, одной капли которого хватит, чтобы ваша нервная система была парализована и вы медленно умирали от удушья…

– Чушь!

– Аполлон Григорьевич, покажите…

Не торопясь, чтобы не испугать нервного ротмистра с ударенной головой, Лебедев достал из саквояжа стекляшки.

– Вот эта… – показал он, – …найдена у тела жуткой Катеньки, вот эта – на снегу у мертвого тела одного господина. А эту передал мне доктор Могилевский. Во всех – один и тот же страшнейший яд. Сделайте одолжение, выпейте глоточек. Хочу посмотреть, как человек умирает от его действия. Напишу статейку для криминалистического журнала.

Ванзаров отошел подальше. И присел на край стола.

– Давайте, ротмистр, убивайте себя, мешать не буду, – сказал он с отменным равнодушием. – Вы мне неинтересны. Все ваши тайны мне известны. Мистер Маверик – шулер, кого-то крепко обыграл у себя в Америке, чего доброго, с ним расплатились коробкой брильянтов, потом владелец опомнился, понял, что его надули, и захотел вернуть украденное. Агентство Пинкертона вас наняло для этого. Невелика тайна…

Больная голова Францевича не вынесла подряд два удара. Он беспомощно переводил взгляд с Лебедева на Пуйрота и Ванзарова. Везде его встречало холодное равнодушие. Это было выше его сил. Ротмистра подкосило. Он сполз по стене, выронил склянку и схватился за виски. Револьвер при этом опасно болтался на пальце.

– Я могу забрать… это? – осведомился Лебедев.

Несчастный застонал в ответ. Его было жалко. Аполлон Григорьевич подобрал пузырек, предложил лекарство от головы, но получил отказ. Милосердие – важное качество не только частного сыщика или чиновника сыска, но и вообще человека. О чем порой принято забывать. Ванзаров подошел к ротмистру, присел рядом с ним и что-то шепнул на ухо. Францевич поднял на него больные глаза.