Антон Чиж - Лабиринт Просперо

Пансион вообще представляет собой двухэтажное строение. В бельэтаже имеется семь номеров. В трех разместилось семейство господина Веронина: он сам, очаровательная и опасная Марго. Старушка с перезревшей дамой заняли один номер на двоих. Рядом с ними поместился шут Навлоцкий. Одну угловую комнату у входа занял камердинер Лотошкин, другую – ваш покорный слуга. Номер мною был выбран с дальним умыслом.

Во-первых, такой диспозицией я контролирую, кто и когда входит и выходит из пансиона. Во-вторых, мне необходимо соседство с камердинером. Я намереваюсь заручиться его доверием, или попросту подкупить, чтобы в ближайший удобный момент он позволил мне изучить чемоданы своего хозяина. Возможно, этот дерзкий шаг приведет к немедленному успеху. Остается только нащупать нужную ниточку Лотошкина. Для этого я уже вежливо улыбнулся ему и сделал комплимент, что простой народ, а особенно прислуга, всемерно ценит. Дело остается за малым: быстро и окончательно перетянуть его на свою сторону, завербовав целиком.

На втором этаже находится шесть номеров. Самый большой и роскошный занял, разумеется, Джокер. Рядом с ним в маленькой комнате, прямо над камердинером, поселился господин с бородой. Из разговора я понял, что он – провинциальный актер из Саратова. Что не делает ему чести. На другой стороне от номера Джокера разместился бельгийский толстячок, что лишний раз подтверждает мои опасения: они заодно. Также на этаже поселили старика с портфелем и неприятного господина с кошачьими усами, который занимается не пойми чем. Последний номер-каморку занимает доктор Могилевский, как он мне сказал.

Погода, безусловно, способствует моему розыску. Пройти по сугробам и метели практически невозможно. Джокер и подозреваемые лица будут вынуждены проводить время в помещениях курзала, где им трудно будет укрыться от моего внимательно взгляда. В ближайшее время должен состояться обед, на котором, вероятно, я смогу заметить что-то важное или понять намерения Джокера. Пока он ничем не выдает себя и умело притворяется богатым барином. Но такая маскировка ему не поможет. Нюхом и опытом чую: готовятся большие события…

«Психологика – наука тонкая и вдумчивая, требующая не только внимательности, но и умения сравнивать факты, находить скрытое в очевидном, то есть не менее скрытое, потому что очевидно, то есть строить логические конструкции там, где их меньше всего ожидают» – такими вот измышлениями Ванзаров нарочно доводил Лебедева до легкого бешенства. На самом деле, меньше всего в психологике было науки, все больше простой практической сметки, которую надо было не лениться применять. И опыта, которого чиновник сыска набирается, как свинья желудей. Психологика была столь проста и универсальна, что оправдывала практически любой поступок ее создателя. Например, пользоваться доверчивостью людей.

Войдя в пансион, Ванзаров заметил, что при его появлении створки дверей номера Веронина чуть приоткрылись и быстро затворились. Такой же маневр произошел с дверью соседнего номера. Что могло говорить только об одном: намечается тайная встреча, участники которой не желают случайной огласки.

Ванзаров старательно затопал по ступенькам, кряхтя и сопя, будто ему было тяжело, громко прошелся по полу своего этажа, клацнул замком и довольно грубо хлопнул створкой. После чего оставалось затаиться, а лучше не дышать. Примитивный обман сработал. Внизу скрипнули двери, послышались тихие шаги и приглушенный говор. Ступая каблуком ботинок, чтобы не скрипнуть половицей, Ванзаров пробрался к проему лестницы, где слова были различимы.

– Ося, ты уверен, что мы попали туда? – спрашивал капризный голос.

– «Курорт» не спутаешь, – отвечал другой, слегка покашливая.

Голоса, без сомнений, принадлежали Навлоцкому и Веронину.

Подслушивать, конечно, неприлично. Но надо. Психологика заставляет.

– Но ведь в приглашении ясно сказано: турнир.

– Для турнира с хорошей ставкой хватит троих, – и опять кашель.

– Ну и с кем тут крутить?

– Кандидаты имеются.

– Этот, в соболях? Ну, не знаю…

– Один из возможных.

– Американец? Так он, поди, и по-русски не понимает, во всю дорогу рта не раскрыл, камердинером жестами командует. Может, вовсе игры не знает… Что у них там, в Америке, за дикости.

– Не знает – научим. Ты, главное, свою роль не забывай…

– С тобой забудешь… А еще тебе кто глянулся?

– Да вот хоть бородатый, на вид – купчишка провинциальный.