Николай Свечин - Неизвестные рассказы сыщиков Ивана Путилина, Михаила Чулицкого и Аркадия Кошко

В одной из лучших гостиниц Петербурга остановился занимавший видный пост в провинции генерал. Приехал он по делам службы всего на несколько дней, был очень занят и поэтому велел денщику никого не принимать.

На второй день приезда рано утром, когда генерал пил кофе и торопливо просматривал бумаги, послышался звонок. Кто-то вошёл в переднюю и вступил в разговор с денщиком. Пришедший говорил громко и не особенно вежливо. Генерал, которому громкий голос резал уши и мешал заниматься, нервно передёрнул плечами и крикнул:

– Сидор!

Вошёл денщик.

– Кто там шумит?

– Желают видеть ваше превосходительство.

– Да ведь я тебе приказал всем объявлять, что я занят и никого у себя не принимаю.

– Так точно, ваше превосходительство. Я и докладывал это. Только они говорят, необходимо сейчас. Нужно очень.

– Кто пришёл?

– Не могу знать, ваше превосходительство. Так что не вольный, а как бы отставной полковник.

– Как фамилия?

– Не могу знать, ваше превосходительство.

– Пошёл, спроси!

– Слушаю-с, ваше превосходительство.

Сидор скрылся в переднюю. Сейчас же оттуда стал раздаваться громкий бас. Велись какие-то длинные переговоры.

– Сидор! – раздался сердитый голос генерала.

Сидор опять появился в дверях.

– Я тебе что приказал?! Спросить только фамилию, а ты разговариваешь. Мешаешь мне только заниматься. Ну!

– Не говорит, ваше превосходительство. Я, говорит, евошний старый товарищ, а фамилии не скажу. Суприз, говорит, генералу желаю сделать.

– Передай, что если не скажет фамилии, не приму. Да и вообще скажи, что я теперь не могу принять – занят. В этих излишних переговорах только время потерял.

– Так, так, так! Так его, старого товарища! Хорошенько его! Гони его к чёрту! – проговорил громким басом крупный мужчина в старой военной шинели, входя в комнату.

– Виноват, – извинился генерал, вставая со стула и изумлённо всматриваясь в незнакомое лицо вошедшего, – я очень занят. Извините…

– Миша, здравствуй! Обними же меня, старого товарища, старого друга!

С этими словами вошедший широко расставил руки и, распространяя вокруг себя сильный запах алкоголя, направился к генералу.

– Извините меня ещё раз, – уклоняясь от объятий, сказал генерал, – кто вы такой? Как ваша фамилия?

– Не узнал? Не узнаёшь?

– Нет, не узнаю.

Незнакомец театрально покачал головой, опустил её вниз и грустно проговорил:

– Я должен был ожидать этого приёма! А ещё я, старый дурак, думал, что однокашники никогда не забываются. Как, думал, друга и товарища не вспомнить! Это невозможно, казалось мне…

– Да вы скажите вашу фамилию. Я положительно не могу припомнить вашего лица. Если много лет прошло, ничего нет удивительного…

– Конечно, конечно. Много лет, много и перемен. Было два товарища, два друга. Прошло много лет. Всё переменилось. Один – это блестящая карьера, высокий пост, известный генерал. Другой – это отставной полковник, никому не нужный, лишний на свете человек, всеми давно забытый, даже старыми товарищами.

– Но позвольте… Почему вы не хотите сказать вашей фамилии?

– Хорошо. Последняя просьба. Миша, взгляни ещё раз на меня! Неужели не узнаешь меня, старый товарищ?!

– Нет.

– Прощай!

Незнакомец круто повернулся и направился к выходу. Генералу стало как-то неловко.

– Послушайте, – остановил уходившего генерал, – я вас ещё раз прошу сказать вашу фамилию.

Незнакомец остановился.

– Непременно хотите узнать?

– Да.

– Извольте. Я… Впрочем, зачем? Прощай, Миша, навсегда! Больше на этом свете ты меня никогда уже не увидишь!

– Странный вы человек.

– Странный?! Да, это верно. Жизнь – это удивительная штука. Каких она метаморфоз ни делает! Розового, счастливого, весёлого мальчика превращает в разбитого невзгодами странного старика. Странный? Казалось бы, что мне, старому дураку, которому пришлось так много испытать и пережить несчастий, не должно было бы представляться странным, что меня не узнаёт старый товарищ, а между тем… Очень грустно… Больно… Прощай!

– Да кто же вы такой?

– Я… Я… Я нищий!

Генерал сконфузился, торопливо вытащил из бокового кармана тужурки бумажник и протянул двадцатипятирублёвую бумажку.

– Нет, Миша, от тебя я не возьму. Я не за этим к тебе пришёл. А, впрочем…