Андрей Добров - Ужин мертвецов. Гиляровский и Тестов

Доктор встал, под его ботинками хрустнули осколки стекла.

— Оформим, отвезем его в морг, и тогда я только смогу определить причину смерти. А так — извините, Захар Борисович.

— Хорошо, — кивнул сыщик. — Подожду.

Он нагнулся к телу и стал ощупывать его карманы. В брючном оказался смятый бумажный листок. Архипов расправил его, прочитал и бросил на меня удивленный взгляд.

— Однако! — сказал он.

— Что там? — спросил я.

— Письмо, — ответил Захар Борисович.

— Письмо? Кому?

— Вам, Владимир Алексеевич.

— Мне? Можно?

Сыщик протянул листок бумаги:

— Только верните. Придется приобщить его к делу.

Я прочитал: «Господин Гиляровский! Мне нужно с вами срочно увидеться. Прошу вас! Мне никто не может помочь. В полицию я обратиться не могу, иначе — каторга. Я надеюсь, что вы — честный и умный человек. И вы мне поможете! Если нет — то мне не поможет никто. Я боюсь, что все это плохо кончится. Он может убить меня, как убил того купца. Ведь я тоже виноват в этом. Я пошлю это письмо на адрес редакции — как только вы его получите, сразу приезжайте. Но только, ради бога, ничего не говорите моему хозяину. Я был в клубе и видел вас, но боялся подойти — вы сидели за одним столом с убийцей».

Письмо было подписано «М. Рогаткин».

— Итак? — спросил Архипов.

Я пожал плечами.

— Вероятно, он запомнил меня, когда я приходил сюда говорить с Горном. Я ведь тогда представился и рассказал, где работаю. Может, он слышал обо мне раньше или читал публикации в газетах.

— Да-да, вы же «король репортеров», — едко улыбнулся сыщик.

Я махнул рукой:

— Популярность в нашей работе тоже имеет выгодные стороны, Захар Борисович. Зато теперь круг подозреваемых резко сузился.

— Вы мне не рассказывали про клуб. С кем вы сидели за одним столом?

Я коротко пересказал ему свой поход на концерт хора Кобылиной в Купеческом клубе, однако не стал упоминать свою поездку к старухе и разговор с Глашей Козорезовой. В конце концов, он об этом не спрашивал, да и результаты того разговора пока для меня не представлялись важными.

— Надо бы отвезти вас в Гнездниковский и снять допрос по всей форме, — задумчиво сказал Архипов.

— Как хотите.

Он посмотрел на меня пристально. Я подошел ближе и шепнул так, чтобы не слышал полицейский Новиков:

— Но тогда придется объяснять, почему вы делились со мной информацией по расследованию, Захар Борисович.

Он кивнул:

— Хорошо, успеется еще. Предписываю вам никуда не отлучаться из города до моего особого распоряжения.

— Захар Борисович! А если мне будет нужно?

— Потерпите. Речь о двух убийствах. А их может быть и больше.

— Почему вы так думаете? — поинтересовался я.

Захаров оглянулся на Новикова.

— Чую, — сказал он тихо.

Я кивнул.

На улице мы с Колей взяли извозчика и покатили обратно в Столешников. Дождь стучал по кожаному пологу.

— Теперь рассказывай, — сказал я Коле.

— Я правда не видел убийцу, Владимир Алексеевич, — сказал он тихо, чтобы извозчик не услышал. — Пришел, покрутился. Там напротив есть нотный магазинчик. Девушка молодая, зовут Алевтиной. Разговорился с ней, мол, ищу места. Хочу, мол, устроиться в аптеку, так как раньше в Саратове уже работал.

— В Саратове?

— Ну, это так, для разговору. Спрашиваю — а вот напротив аптека, чья? Кто туда ходит, не нужны ли там работники? А она такая улыбчивая, говорит: там уже есть один такой — Мишель. Но, мол, меня не возьмут, потому что основные клиентки — дамы. А я ростом и видом не вышел. И что, говорю, только женщины? Нет, говорит, бывают и господа, но редко. Хозяин этого нотного магазина, старичок, я его не видел, так что с ее слов только, сказал, что видел одного — шеф-повара тестовского ресторана.

— Кого?

— Ну, шеф-повара Тестова. Он еще удивлялся, Алевтина эта говорит, неужели повара теперь в еду кладут аптекарские травы?

— Интересно.

— Еще она меня чаем напоила, потому как холодно было и я промок. И вот, пью я чай, а сам через витрину на аптеку поглядываю. Она вообще понравилась мне, хорошая такая.

— Аптека?

— Нет, девушка. Продавщица. Все шутила. Мы еще с ней про книги разные разговаривали. Она тоже читать любит. Как раз у нее с собой «Айвенго» Вальтера Скотта была…

Я вздохнул — Коля был знатным книгочеем и часто засыпал под утро с книжкой в руках. Он мог говорить о книгах бесконечно.

— Погоди. Значит, пьешь ты чай, разговариваешь про Вальтера Скотта… Знаешь, я ведь не за этим тебя посылал, чтобы ты с девушками светские беседы вел.