Сергей Богачев - Богдан Хмельницкий. Искушение

– Где он? Найди, Максимушка, этого божьего человека и приведи его ко мне, – Хмельницкий обратился к Кривоносу таким голосом, что даже видавшему виды полковнику стало не по себе.

Погоню Сергеев заметил уже ближе к вечеру. Когда до причудливых, изъеденных вековыми ветрами гранитных глыб оставалось совсем близко, Владимир услышал вначале крики, а затем и выстрелы. Стреляли из пистолей. Пули свистели где-то в стороне. Но они свистели…

Алабаи, все это время бежавшие рядом, растворились в степи. Вечерние сумерки надежно спрятали их под своим покровом. На десятки верст вокруг не было ни одной живой души, поэтому Владимир не сомневался: погоня по его душу… Но кто?

Времени разбираться у Сергеева не было, выстрелы звучали все ближе. Оглянувшись уже в который раз, Владимир сумел рассмотреть в вечернем сумраке фигуры четырех всадников. Четыре… четыре… Где-то – и совсем недавно – он уже сталкивался с четверкой казаков… Вспомнил! Именно четыре казака сопровождали полковника Кричевского в Чигирин. Именно они принесли печальную весть о трагической гибели Мотроны. Без сомнения, это казаки Кривоноса. «Детки», как ласково называл их сам полковник. «Понял я, что это за “детки”, – со злостью подумал Сергеев, – киллеры, они и на Сечи киллеры». Пришпорив коня, Владимир направил его к слабому огоньку, мелькнувшему где-то вдали в сгустившихся сумерках.

Пуля, выпущенная из пистоля умелой рукой, настигла Сергеева, когда спасительный огонек был уже рядом. Что-то твердое ударило под левую лопатку. Ударило так, что сначала его тело развернуло вправо, а затем и вовсе выбило из седла. Удивительно, но Владимир, даже ударившись о землю, не потерял сознания.

Как бы со стороны он увидел себя, лежащего у ног верного Орлика, четырех преследователей, не спеша приближающихся к нему. И вдруг на фоне ночного неба мелькнули две тени. Алабаи, как всегда, напали без единого звука. Казаки, не ожидавшие нападения из ночной тьмы, тем не менее быстро поняли, с кем имеют дело. Разделившись на пары, они выхватили боевые ножи и, став спиной к спине, принялись отражать атаки бешеных псов. В схватке сошлись профессионалы. В разные стороны полетели куски человеческой плоти и клочья собачьей шерсти. В воздухе раздавалось только рычание. Причем рычали и собаки, и люди. Поддавшись звериным инстинктам, алабаи вцепились в горло своим противникам. Этого было достаточно, чтобы два других казака, отступив на пару шагов, хладнокровно прицелились псам в голову и выстрелили. Так и не разомкнув челюсти, собаки замерли рядом с телами своих жертв.

Сильными толчками кровь выходила из тела Сергеева. Приятное тепло согревало его левый бок, постепенно разливаясь по рукам, ногам и голове. Владимиру настолько захотелось спать, что он перестал наблюдать за оставшимися в живых казаками. Дыхание его стало слабым, веки сомкнулись… Он не слышал звука выстрелов, прозвучавших откуда-то из темноты. Он не видел своих преследователей, упавших замертво.

Последнее, что осталось в его памяти, – до боли знакомый голос, прозвучавший совсем рядом:

– Ну здравствуй, коллега. Где же тебя так долго носило?

Очнулся Сергеев от боли. Нижнюю часть тела он не чувствовал, а верхняя пекла огнем до последней клеточки. Очень хотелось пить… Открыв глаза, он увидел, что лежит у небольшого костерка, с другой стороны которого расположились его «спасители» – чигиринский подстароста и Мисловский. «Как они здесь оказались? – подумал Владимир. – А впрочем, какая разница. Живой – и слава богу, а что будет дальше, мы еще поглядим».

Чаплинский, не стесняясь, рылся в переметных сумках Сергеева, а «часовщик» пристально глядел на Владимира.

– Очухался, коллега? Смотри не помри раньше времени. Забыл разве условия перехода? Посчитай, сколько нас, видишь? Правильно – трое. А уйдет только один. Так что, москалику, ты мне пока живой нужен, – с нескрываемым чувством превосходства сказал Мисловский и достал из внутреннего кармана свиток бумаги, в котором Владимир узнал свое послание в будущее для Черепанова. – Что нахмурился, Вольдемар? Так, кажется, тебя зовут друзья там, откуда мы сюда прибыли? Я все это время следил за тобой, коллега. Ну а этим письмом ты развеял все мои сомнения и подписал себе смертный приговор. И никто, слышишь, никто не узнает о твоей судьбе. Черепанов, наверное, расстроится – не оправдал ты, Вольдемар, его надежды. А хочешь, дня через три я передам ему от тебя привет?