Сергей Богачев - Богдан Хмельницкий. Искушение

Невдалеке раздались крики, и Добродумов увидел двух всадников, которые, пригнувшись к гривам лошадей, кого-то преследовали. Это оказались татары. Ему не было никакого дела до того, чем занимались союзники казаков, но алабаи, словно по команде, рванули к ним. Иллариону не хотелось отклоняться от своего пути, однако ему все же пришлось направить лошадь в их сторону.

Почти догнав татар, он понял, что они преследуют какого-то зверя, скорее всего, волка. С неимоверной быстротой татарские всадники выпускали в зверя стрелы из луков. Но и волк попался матерый. Он то убыстрял свой бег, то почти останавливался, то бежал по прямой, то резко прыгал в сторону. В очередной раз сменив направление своего бега, зверь скрылся из виду за небольшим пригорком.

«Уйдет», – скорее радуясь, чем огорчаясь, подумал Добродумов. Скрылись за пригорком и татары. Илларион догнал их через пару минут. Всадники уже спешились и наблюдали за тем, как два огромных пса сцепились в кровавой схватке с волком. Соскочив с лошади, Добродумов подозвал алабаев к себе. В азарте они не сразу услышали зов хозяина. И только на второй окрик нехотя оставили свою жертву.

Это была собака. Вернее, то, что от нее осталось после схватки с алабаями. По всем приметам это был домашний пес: его шерсть старательно вычесана, а на шее закреплен широкий кожаный ошейник. Пожалев животное, которое буквально плавало в луже крови, Илларион достал из-за пояса пистоль и добил его.

Татары тут же бросились к добыче и сорвали с мертвой собаки ошейник. Они знали, что делать. Один из них распорол нитки ошейника и достал сложенный в несколько раз лист пергамента. Даже издалека на нем видна была гербовая печать рода Потоцких. Добродумов попытался забрать у татар послание молодого Потоцкого, но те с криками «Ясыр! Мурза! Ясыр!» вскочили на лошадей и умчались в свой лагерь.

Как всегда невозмутимый, комиссар Шемберг придирчиво наблюдал за тем, как польское войско заканчивало построение в походно-боевой порядок. Стефан расположил кавалерию в виде большого четырехугольника, заполнив внутреннее пространство пехотой и обозами. Медленно, но уверенно этот живой квадрат из людей, лошадей и подвод двигался в нужном направлении. Такой маневр, описанный в польских учебниках по военному делу, молодой Потоцкий выполнял много раз. И всегда успешно.

Татарская конница налетела внезапно. Тысячи всадников, взяв войско поляков в кольцо, устроили головокружительную гонку по кругу. Такого в учебниках по тактике ведения боя не было. Поднявшееся облако пыли закрыло солнце, стало трудно дышать. Испуганные лошади польских гусар шарахались в сторону, нарушая походный порядок. Словно в тире, татары на полном скаку обстреливали противника градом стрел. Наиболее отчаянные из них, как степные черти, выскакивали из облака пыли в нескольких метрах от гусар и арканами выхватывали поляков из их рядов. Выдернув шляхтича из седла, татарин еще долго тянул его за собой по земле. Во все стороны летели окровавленные перья, куски бархата и нежнейшего шелка. Слов молитвы или криков несчастных слышно не было. На уши давил боевой клич татарской конницы, который переходил в вой «Алла-а-а!».

Походно-боевой порядок польского войска был нарушен. Стефан и его командиры метались вдоль строя гусар, пытаясь выправить их ряды и дать хоть какой-то отпор татарской коннице. Главным врагом поляков стала паника. Ничего не видящие и не понимающие пехотинцы и обозники всей своей массой напирали на кавалеристов, выталкивая их из строя, после чего те становились мишенью для крымчаков. Кое-где гусары сами покинули ряды, рассчитывая прорваться сквозь кольцо татарской конницы. Их судьба была предрешена. Визг сабли – это последнее, что позволил им услышать Господь в шуме боевой схватки.

В одном месте, как по команде, кольцо степняков распалось, и в эту прореху ринулась конница Хмельницкого. Стефан думал, что он попал в ад, когда его войско окружили татары, но он глубоко ошибался – ад для поляков наступил сейчас.

Казаки не щадили никого. Их окровавленные клинки, словно ненасытные волки, кромсали тела шляхтичей. Закованные в латы и лишенные своего главного преимущества – движения в конном строю, польские гусары становились легкой добычей казацкой пехоты. Объединившись, два-три пеших казака легко поднимали на пики очередную жертву и сбрасывали ее под ноги своим побратимам, которые, ловко орудуя небольшими чеканами – боевыми молотками, – добивали врага.