Кристиан Жак - Убитая пирамида

Странно.

Стоя бок о бок, они оба смотрели на противоположный берег. Между тем пассажиров было мало, каждый занимался своими делами. Почему вдруг такое сближение, не потому ли, что надо поговорить?

Перевозчик… Единственный вид деятельности, когда ты все время на виду и абсолютно неприметен.

Поглотитель теней бросился в воду и переплыл Нил. Добравшись до противоположного берега, он долго сидел в тростниковых зарослях и наблюдал за окрестностями. Перевозчик спал в своей деревянной хижине.

Ни Кема, ни павиана поблизости видно не было.

Он выждал еще немного, удостоверился, что хижину никто не охраняет.

Быстро пробравшись внутрь, он накинул кожаный шнурок на шею спящему, и тот резко проснулся.

– Если дернешься, ты – мертвец.

Сопротивляться перевозчику было не по силам.

Он поднял правую руку в знак покорности. Поглотитель теней ослабил хватку.

– Кто ты?

– Пе… перевозчик.

– Еще раз солжешь, и я тебя придушу. Ты ветеран?

– Да.

– К какому войску приписан?

– К азиатскому.

– Последнее назначение?

– Почетная стража сфинкса.

– Почему ты скрываешься?

– Я боюсь.

– Кого?

– Я… не знаю.

– В чем твоя тайна?

– Ни в чем!

Шнурок сдавил плоть.

– Нападение в Гизе. Побоище. На сфинкса напали, мои товарищи погибли.

– Кто напал?

– Я ничего не видел.

– Судья задавал тебе вопросы?

– Да.

– Какие?

– Те же, что и вы.

– Что ты отвечал?

– Он пригрозил мне судом, но я ничего не сказал. Я не хочу неприятностей с правосудием.

– Что ты ему рассказал?

– Что я перевозчик, а не ветеран.

– Превосходно.

Он убрал шнурок. Пока ветеран с облегчением ощупывал больную шею, поглотитель теней оглушил его ударом кулака в висок. Потом вытащил тело из хижины, подтащил к реке и держал голову перевозчика под водой на протяжении нескольких долгих минут. А затем спустил труп в воду рядом с паромом.

Ну просто утонул человек, и все.

***

Нефрет готовила снадобье для Сабабу. Поскольку проститутка отнеслась к лечению серьезно, болезнь понемногу отступала. Сабабу ощущала новый прилив сил, острые приступы артрита больше ее не мучили, и она испросила у своего лекаря позволения заниматься любовью с привратником из пивного дома – молодым, пышущим здоровьем нубийцем.

– Можно вас побеспокоить? – спросил Пазаир.

– Я как раз закончила работу.

Лицо Нефрет осунулось.

– Вы слишком много работаете.

– Это всего лишь небольшая усталость. Что-нибудь слышно о Небамоне?

– Нет, он не проявлялся.

– Просто затишье.

– Боюсь, что да.

– Как ваше расследование?

– Продвигается вперед огромными шагами, хотя я и был отстранен от должности старшим судьей царского портика.

– Расскажите.

Он поведал ей о своих невзгодах, пока она мыла руки.

– Вы окружены друзьями. Наш учитель Беранир, Сути, Бел-Тран… Вам сильно повезло.

– А вам, наверное, одиноко?

– Жители селения облегчают мою работу, но мне не с кем посоветоваться. Иногда это тяжело.

Они уселись на циновку лицом к пальмовой роще.

– Вы, кажется, взволнованы?

– Я только что нашел главного свидетеля. Вы первая, кому я об этом говорю.

Нефрет не отвела глаз. В ее взгляде он прочитал внимание, а может быть, даже тепло.

– Вам ведь могут помешать двигаться дальше?

– Неважно. Я верю в правосудие так же, как вы – в медицину.

Их плечи соприкоснулись. Пазаир замер и затаил дыхание. Словно не заметив случайного касания, Нефрет не отстранилась.

– Вы готовы пожертвовать жизнью ради истины?

– Если потребуется – без колебаний.

– А обо мне вы все еще думаете?

– Постоянно.

Его ладонь коснулась руки Нефрет и тихо, едва ощутимо легла на нее.

– Когда я устаю, я думаю о вас. Что бы ни случилось, вы кажетесь несгибаемым и неуклонно идете вперед по избранному пути.

– Это только видимость, меня часто одолевают сомнения. Сути винит меня в наивности. Для него главное – приключения. Как только возникает угроза погрязнуть в рутинных привычках, он готов на любое безумство.

– А вы тоже боитесь привычек?

– Они мне только помогают.

– Вы верите, что чувство может длиться долгие годы?

– Всю жизнь, если это не просто чувство, если ты вкладываешь в это все свое существо, если уверен, что знаешь, что такое блаженство, если душа твоя причастна свету восходов и закатов. Любовь, способная угаснуть, – это только сиюминутная победа, завоевание.

Она склонила голову ему на плечо, ее волосы нежно коснулись его щеки.