Стасс Бабицкий - Пиковый туз

– Мажорная квинта, да еще и на козырях. Ух, везет басурманину! – зашептались немногочисленные зрители, а казинетовый поспешил плюхнуться в кресло.

– Сыграем на все? – предложил он.

В ответ соперник молча смахнул рукавом цифры, записанные в столбик прямо на лоснящемся, затертом до дыр сукне. Очертил мелом квадрат для подсчета очков. Кивнул, приглашая сдавать. Франт осклабился и сгреб колоду.

– Вишь-ты, головой трясет, аки китайский болванчик… По-нашенски ни бельмеса! – зеваки переключились с выигрышных стратегий на личность удачливого игрока.

Прошли те времена, когда француз в узком фраке или немец с моноклем вызывали удивление московской публики. Сейчас многие, не только из высшего света, но даже и среди мещан, стремятся подражать европейской моде. Нарядиться так, чтобы тебе вслед свистели удивленные прохожие, а мелкие сорванцы бежали вслед, до угла, желая подольше любоваться на заморское чудо – такое мало кому удается. Но этот человек привлекал взгляды в любом месте, где бы ни появился. Он выделялся из толпы уже одним лишь высоким ростом, но вдобавок носил шитый золотом халат. Лицо его цветом напоминало взболтанный яичный желток. Глаза – узкие щелочки, словно постоянно щурятся от яркого света. Длинные, как у девицы, волосы собраны в конский хвост, а на лбу и висках выбриты проплешины. Азиатец, редкий гость в белокаменной. За таким мальчишки по улицам следуют в почтительном молчании: не сразу сообразишь, как дразнить и про что зубоскалить – вон, сколько поводов, аж оторопь берет. Завсегдатаи еропкинского дома тоже быстро выдохлись и пришли к выводу: болванчик, сиречь, болван, а дуракам – счастье, оттого и везет нехристю.

– Кто бы мне объяснил… – пробормотал Мармеладов.

Бойкий старик из числа наблюдателей повернулся к сыщику.

– С превеликой охотой, сударик мой. За этим столом играют в безик. Кто первым наберет тысячу очков, тому весь банк и достанется. Хороший банк, солидный. Не убоюсь слова «банчище»! Семьдесят рублей нонешних, да с прежних выигрышей сто тридцать целковых, пожалуй, наберется. И с другой стороны Жилет аналогичную сумму ставит. Четыреста рублей за партию, видали вы такое?!

Скрипучий голос звучал достаточно громко, чтобы заманить всех присутствующих. Игроки вытягивали шеи от других столов, кто-то бросал свои карты с неудачным раскладом и подходил посмотреть. Многим такой кучи денег хватило бы на целый год, а выиграть ее одним махом никто и не мечтал.

– Смешивают две колоды, без шестерок, – продолжал доброхот. – За выигранные карты даются очки, но куда больше приносят комбинации: марьяжи [28] Король и дама одной масти. , кварты [29] Четыре карты одного достоинства. и квинты [30] Пять карт одной масти, идущие подряд. . За них, сударик мой, самая битва и пойдет.

Шулер тем временем раскидал на две стороны по восемь карт. Остальные положил на стол и предъявил козырь: семерка червей.

– Обломал я вашу удачу, как сосульку с карниза, – ухмыльнулся он, записывая в свою пользу десять очков.

Зрители потирали ладони в предвкушении проигрыша заезжего счастливчика, при этом задавались вопросами: «а есть ли карнизы в домах у китайцев?» и «бывают у них суровые зимы, чтоб прямо со снегом, с сосульками?» Иными словами, дошел ли до щелеглаза смысл издевки. Тот пожал плечами и выложил козырного короля. Венценосец был нещадно бит тузом, и на счет Жилета добавилось еще пятнадцать очков.

– После первой взятки разрешается нахваливать свои марьяжи. По одному за ход.

– Правила я помню довольно сносно, – прервал Мармеладов разговорчивого старика. – Меня изумляет само появление в эдакой дыре столь сочного персонажа.

– Китайца?

– Заладили тоже, хотя ничего не смыслите. Китайцев я встречал в сибирских… городах, – сыщик проглотил упоминание о каторге. – У мандаринских жителей волосы заплетены в косицу, и одеваются они иначе. Нас же, насколько я могу судить, посетил японский дворянин, коих еще величают «самораями».

– Сами в рай попадают? В обход остальных что ли? – заржал неопрятный артельщик.

– Эти японцы отчаянные воины, очень гордые люди с особым кодексом чести, – произнес Мармеладов с нажимом. – Вряд ли такому понравится, что над ним смеются. Отрежет шутнику уши или еще чего.

Мастеровой нервно сглотнул и стал бочком пробираться к выходу.

– Прежде я видел таких на зарисовках в книжице у нашего путешественника… Запамятовал фамилию! Оттого и любопытно, с какой оказией заморский гость в Москве очутился?