Александр Руж - Четвертый коготь дракона

– Вперед! Мы еще можем успеть…

Возражать, собственно, было нечего – он предложил то единственное, что можно было предложить. Оставив кучера возиться со сломанной осью, компания из пяти человек ринулась к двум тускло посверкивавшим металлическим жилам, которые вибрировали и стонали, как гитарные струны, тронутые рукою музыканта.

Анита в своих длинных юбках сразу отстала. На ней было дорожное облачение, но и оно, в силу действовавших законов приличия, имело немалый объем, а длинный подол цеплялся за любые, даже самые микроскопические, неровности почвы. Максимов задержался, взял ее за руку, потянул за собой.

– Быстрее! Быстрее! – торопил мальчишка-австриец, вырвавшийся на несколько шагов вперед и раздраженно оглядывавшийся на медлительных спутников.

Они опоздали – выскочили к насыпи, когда локомотив уже пронесся мимо. Австриец хотел схватиться за ажурные перильца, окружавшие открытую площадку с торца одного из вагонов, но пальцы соскользнули, и он чуть не угодил под колеса, которые несомненно перемололи бы его изящное стройное тело в малоаппетитный фарш.

Седоусый отдернул его назад.

– Незачем рисковать жизнью из-за ерунды!

Когда стало очевидно, что поезд они упустили, Анита сразу успокоилась и принялась рассуждать логически.

До ближайшей станции рукой подать. Добраться туда будет несложно, даже если не удастся починить шарабан. А уж там наверняка они достанут и повозку, и лошадей и сегодня же будут в Цюрихе.

Но вышло совсем не так.

Едва последний вагон промелькнул перед незадачливыми путешественниками, как сбоку что-то громко затрещало, и на пути, в нескольких саженях перед паровозом, рухнуло могучее дерево. Сочный хряск, с которым переломился ствол, гулкий звук удара о рельсы и шорох листвы, обволакивавшей крону, на мгновение заглушили шум поезда. Тут же раздался душераздирающий визг тормозов. Локомотивом управлял опытный механик, но и ему не хватило реакции, чтобы остановить поезд перед таким негаданным препятствием.

Локомотив – старый добрый аппарат, построенный Ньюкаслским заводом по типу знаменитого «Rocket», – ткнулся рылом в шелестящую преграду, заскрежетав всеми своими частями. Сила его была столь велика, что он едва не своротил дерево с рельсов, но все же вынужден был остановиться. Две фигурки – механик и кочегар – соскочили наземь. На некоторое время наступила почти полная тишина, если не считать приглушенного гула голосов, раздававшегося из запертых вагонов.

– Что за оказия? – проговорил озадаченный военный. – Первый раз вижу, чтобы такой мощный бук свалился сам по себе.

Но Аните уже бросилось в глаза обстоятельство, которое другие пока игнорировали. Бук упал не сам собой – он был срублен, она даже за сотню шагов разглядела наспех искромсанный топорами комель.

А дальше все развивалось, как в романах Фенимора Купера. Из рощицы выскочили двое в черных балахонах, с ружьями в руках. Они одномоментно выпалили в механика и кочегара, и те повалились в зеленую листву лежащего на рельсах бука, утонув в ней, как во вспененной пучине. Затем, не медля ни секунды, один из стрелков полез в вагон первого класса – тот самый, в котором не далее как полчаса тому назад ехали пятеро путников, застывших сейчас в оцепенении позади поезда.

– Вот вам и тихая Швейцария! – присвистнул Джеймс Грин, снова вытягивая свой «кольт». – Да тут почище, чем на Диком Западе!

– Это грабители! – резонно определил юный австрияк, в ладони которого уже прочно сидел «Ульрих». – Их надо остановить!

Он бесстрашно побежал к месту кровавой расправы и прямо на бегу, едва прицелясь, сразил наповал черного головореза, который никак не ожидал нападения с этой стороны. Однако тотчас из рощи посыпались беспорядочные выстрелы, оттуда выбежали еще двое в таких же балахонах, как у убитого, и отважный австриец был вынужден укрыться за последним вагоном.

– Этому парню надо помочь! – сказал Грин и, перебегая от бука к буку, принялся лупить по неизвестным бандитам из своего «кольта».

Безоружные Максимов, Анита и седоусый притаились за кряжистым деревом-великаном и оттуда созерцали ход необыкновенной битвы. Максимов нервничал и вслух сравнивал себя с крысой, забившейся в нору.

– И почему я не завел привычки носить револьвер в кармане? – задавал он риторический вопрос, обращаясь к самому себе.

– Наверное, потому, что он может в любой момент продырявить тебе ногу… в лучшем случае, – отвечала за него Анита.