Зуфар Фаткудинов - Резидент «Черная вдова»

В доме на Второй горе оставили засаду. В тот же день, к вечеру, туда пожаловал сам Григор, возглавлявший нападение на больницу. После недолгого запирательства он показал: на германскую разведку начал работать после вербовки его в 1916 году, когда находился в плену. После возвращения в Россию был связником: курсировал между Восточной Пруссией и Москвой, а затем — Казанью. По приказу Селиверста — ему подчинялся в Казани — он организовал нападение на поезд на станции Красная горка, а затем — на больницу.

Селиверст работал обычным дворником: обслуживал железнодорожный вокзал. Лучшего места для контактов с агентурой не придумаешь. И вряд ли кто-либо заподозрил бы его в том, что он — матерый агент германского генерального штаба. По показаниям того же Григора Селиверст — кадровый разведчик, похоже, пруссак.

— Это он Черная вдова? — затаив дыхание, спросила Брауде.

От этого вопроса Григор вздрогнул, будто ему сделали больно и, закрыв глаза, выдавил из себя:

— Не думаю. Не будет резидент махать метлой и собирать мусор в засаленной робе.

— А откуда вы знаете, что Черная вдова — резидент?

— Мне о нем сказал Селиверст. — Агент сморщил лоб от напряжения. — Однажды, когда Селиверста не было, Черная вдова самолично вышел со мной на связь. Речь шла о срочной подготовке одной диверсионной акции на местном пороховом заводе. Но было это в прошлом году при Временном правительстве.

— Лицо его запомнили? — осведомилась Брауде, закуривая папиросу.

— Нет. Встречались ночью в Надворной церквушке на архиерейской даче. Света там не было.

— Голос запомнили? — Брауде потушила папиросу и потерла виски кончиками пальцев. — Ростом он какой?

— Голос — тенор, хотя и плечист и сложен ладно. А ростом он не выдался.

— Черная вдова был один?

— Вдвоем. За его спиной, как тень, все время стоял коренастый тип, который ни словом, как глухонемой, не обмолвился.

— А его запомнили? — Брауде провела ладонью по лицу, словно хотела разом снять всю усталость от бессонных ночей. — Его-то, спрашиваю, запомнили? Какого он возраста?

Каждый раз, когда Брауде задавала очередной вопрос, арестованный медлил с ответом, словно освобождался от дремоты.

— О нет. Он, как привидение, слабо различался в темноте. Мне тогда даже как-то стало не по себе: показалось, что от него исходит большая, подавляющая психику, сила. А возраст его? Да, наверно, лет сорока. — Григор немного скособочился и схватился за сердце. Ему дали стакан воды. И когда агент пришел в себя, Брауде осведомилась у него:

— А резидент, судя по его голосу, старый?

— По-моему, лет тридцать пять ему. А может, и меньше.

За Селиверстом решили понаблюдать. Жил он в двухэтажном доме, что стоял напротив железнодорожного вокзала. Через каждые полтора-два часа забегал домой чаевничать. И так каждый день. Работу исполнял исправно. Претензий к нему, похоже, со стороны начальства не было. Контактов с подозрительными лицами не было — вернее, не обнаружено. «Что с ним делать? — ломала голову Брауде. — Брать его или нет? А вдруг эти отлучки примерно с одним и тем же интервалом означают что-то иное, скрытое от внешнего наблюдения. Ведь это может быть и визуальным наблюдением за ним, скажем, проверкой резидентом, что непосредственный его связник не провалился. Одним словом, все время не выпускают его из поля зрения».

И тут к Брауде пришла другая мысль: коль так, то резидент или его помощник проживает где-то рядом! Ведь неусыпно наблюдать сподручнее, проживая рядом с вокзалом.

Брауде заметалась по комнате. «Возможно, эти частые отлучки агента с работы преследуют и другую цель: собирать сведения в буквальном смысле на дороге, в урнах или в иных заранее обусловленных местах, где связники оставляют информацию, и срочно доставлять их резиденту».

— Да эдак мы никогда не увидим непосредственного контакта Селиверста со своими агентами-связниками, — заметила Брауде собравшимся сотрудникам. — Им это просто не нужно! На то он и дворник. В этом его неоспоримое преимущество перед другими связниками. И если эта версия верна, то Селиверста сейчас трогать нельзя. Ни в коем случае! Иначе Черная вдова исчезнет.

— Но сам-то Селиверст как передает агентурные сведения резиденту? — поинтересовался Хайретдинов. — Ведь не по воздуху же? Вот здесь его ахиллесова пята. На это нам надо и уделить особое внимание.

Так и решили.

Дом, в котором жил агент Селиверст, отгораживал от соседнего дома высокий дощатый забор. Роль забора отчасти выполняла и стена дровяного сарая, которым пользовался наряду с другими жильцами и дворник Селиверст. Причем пользовался он сараем постоянно: каждый раз оставлял там метлу и совок, прежде чем отправиться в свою каморку на первом этаже дома. В действиях агента во дворе дома не было ничего подозрительного. Решили обследовать сарай.