Андрей Воронов-Оренбургский - Когда оживают легенды

За последующие годы он изрядно объездил Запад от озера Флатхед на севере Монтаны до Санта-Фе и Блэк-Ривера в Аризоне, от водопада Шошон в Айдахо до Сент-Луиса и реки Уошито в Оклахоме. Он много охотился, был скаутом, жил среди поуни 15 15 Поуни – индейское племя семейства кэддо, входили, как и арикара, в группу хокан-сиу. Жили по соседству с манданами, арикара, омаха в долине Миссури в укрепленных деревнях. Основное занятие – земледелие, собирательство, позже – конная охота на бизонов. Играли существенную роль в торговом обмене земледельцев с кочевниками, особенно с шайеннами и тетон-дакотами. Как и другие аграрные племена, часто враждовали с сиуязычными дакотами, кроу, ассинибойнами. Были прекрасными следопытами-разведчиками, часто находились на службе американской армии в войне с ненавистными сиу. (Прим. автора) . , а позже, по предложению полковника Гринвуда, был зачислен в американскую кавалерию. Армейский харч лудил желудок, но густая русская кровь, неприхотливость и верность присяге помогли ему дослужиться до лейтенантских нашивок.

Бартон жестко одернул китель и, бряцая шпорами, решительно направился к юной леди. Право, он плохо понимал, зачем ему это… Но нежное, юное лицо, зеленые глаза в черной оправе густых ресниц делали девушку красавицей совершенно необычного типа для этого сурового, грубого края… Несколько локонов, которые струились вдоль щек, были небесно легки и прекрасны, напоминая цвет самородного золота. Поднявшись на веранду, он почтительно остановился возле столика, за которым она полдничала, и, галантно склонив голову, пожелал приятного аппетита.

– Спасибо,– не прерывая своего занятия, поблагодарила Полли. В больших глазах ее заплясали лукавые огоньки.

– Хм… – Джон глотнул воздуха.– Прошу покорно извинить меня, мисс. Могу ли я представиться вам?

– Отчего же нет, если вам так хочется? – она едва сдерживала улыбку, хотя одновременно ее пощипывал холодок и страха, и смущения.

– Благодарю. Лейтенант шестого кавалерийского полка Джон Бартон, мисс. По предписанию седьмой год прохожу воинскую службу в форте Фэттерман! Очень рад знакомству…

Полли прикрыла пальчиками уши:

– Как много и как громко, лейтенант!

Джон едва удержался, чтобы не застонать от внутренней досады. “Черт, горланю, как эскадрону на скаку,—казнил он себя в душе.– Совсем одичал в этой проклятой дыре! Да что говорить – скотская жизнь… газет месяцами не дождешься… Знай, чеши хвост коню, да саблю точи с утра до ночи…” Сглотнув горький ком, он не без труда выдавил:

– Прошу прощения, мисс, позвольте узнать ваше имя.

– Полли Мэдиссон. Садитесь, мистер Бартон,– с самой благосклонной улыбкой позволила девушка.

Молодой человек решительно нравился ей. Причиной тому были и хорошие манеры, и славная выправка, и благородная посадка головы, и белые, как выгоревшая солома, волосы, выглядывающие из-под скучной черной форменной шляпы, но главное – от нее не скрылся тот измученный, растерянный и полный понимания взгляд, которым он секунду-другую смотрел на закованного в железо дикаря.

– Ну что же вы? Садитесь, право,– еще раз пригласила она.

Бартон с благодарностью уселся напротив. С минуту он не отвечал, словно колебался. “Боже, ее голос!” В нем, как ему показалось, были мед и теплое вино; он ласкал слух своей мелодичностью. Грудь охватил приятный волнительный трепет.

– Бьюсь об заклад, вы впервые путешествуете по Дальнему Западу!

– Почему вы так решили? – щеки девушки залились румянцем. Она замерла, села идеально прямо и, смущенно уставилась на лейтенанта.

– Ну это, положим, совсем не трудно определить по вашим манерам и изысканному покрою платья,– Джон просто и широко улыбнулся.

Полли разочарованно вздохнула. За последние часы она устала от комплиментов. Помолчали. Джон, отчасти теряясь в наступившей паузе, с тоской посмотрел на плачевное состояние вывесок и мутных, засиженных мухами стекол Рок-Тауна. Некогда расцвеченные буквы на фасадах строений вконец облупились от дождей и солнца и стали почти невидимыми на фоне дощатых стен.

Да и здешние жители выглядели, право, не лучше. Небритые, потрепанные жизнью и неудачами люди. За редким исключением многие из них, что греха таить, высматривали свое будущее на дне стакана с виски… и были далеко не столь оптимистично настроены, как их пришедшие сюда лет сорок назад предки…

“Пожалуй, единственный оазис, в котором еще журчит ручей человеческих голосов,– подытожил Бартон,—это богадельня Паркеров… Роджер отстреливает всякую сволочь, а старик с дочкой пытаются полотенцами решить непростую задачу – натереть до блеска битые стаканы и рюмки”.