Вадим Нестеров - Московиты. Книга первая

С понятием «мы» для москвичей все было довольно просто. «Татарские» русские делились на три великих княжества, две республики и одно совсем уж не понятно что. Как я уже многократно поминал, кроме московского, именование «великого княжества» носили еще два «субъекта золотоордынской федерации» – княжества Рязанское и Тверское. Рязанцы жили к югу от Москвы и были пограничной зоной – за ними начинались земли татар. Соответственно, все набеги прокатывались через них, да и вообще, с сюзеренами они общались чаще и дольше всех. В итоге, как сетуют летописцы, рязанцы изрядно отатарились. Тверичи жили, напротив, севернее и были более «европеизированными», так как дела имели обычно с Новгородом и Литвой. Ко времени нашего рассказа оба княжества уже изрядно захирели, и москвичам явно уступали по всем параметрам – времена соперничества Твери и Москвы миновали давно и, судя по всему, безвозвратно. Однако формально по статусу и те, и другие были равными Москве.

Кроме этой тройки, татарскими данниками были еще две северные боярские республики – Псков и Новгород. Как все мы помним из школьного курса, от лежащих к югу княжеств они отличались в первую очередь тем, что власть в них принадлежала не князю, а вече. Нет, князья там, конечно, были, но пребывали они в совершенно ином статусе, нежели в Москве или Твери. Князь в Новгороде или Пскове был не владыкой, а всего лишь временно приглашенным наемным служащим. Богатый Новгород, например, практически никогда не заморачивался созданием собственной армии, предпочитая пригласить к себе какого-нибудь князя с дружиной, и эти-то нанятые профессиональные военные и обеспечат де мирный труд и нерушимость границ. Если же говорить о реальной власти в республиках, то принадлежала, конечно же, не вече – толпа никогда ничего не решает, – а богатейшим боярским кланам, «золотым поясам», как их называли в Новгороде.

Этих двух братьев-республиканцев меж тем никак не назовешь близнецами. Господин Великий Новгород давно уже был не городом, но огромным, по меркам тогдашней Европы, государством. Ему принадлежали необозримые территории, колониальные владения новгородцев простирались от Балтийского моря до Урала и от Белого моря – до Волги. Новгород был очень богат, особенно по сравнению с другими русскими княжествами, и богатство его зиждилось на двух китах – международной торговле (именно Новгород был воротами между Европой и русскими и татарскими землями) и лесных промыслах – именно здесь добывалась львиная доля русской «мягкой рухляди» – вожделенной столь многими пушнины.

Но у Новгорода, этого огромного государства, имелось две ахиллесовых пяты, два уязвимых места. Во-первых, как уже говорилось, он экономил на собственной армии, довольствуясь наемниками, и был, по сути, беззащитен перед любым серьезным вторжением. Во-вторых, это была северная страна, хлебушек там банально не вызревал, поэтому продовольствие они импортировали. А это означало продовольственную зависимость от «Низовской земли» – так новгородцы называли Северно-Восточную Русь.

Псков, который издревле считался «младшим братом» Господина Великого Новгорода, был мало похож на «старшенького». Объединяли их, собственно, только все тот же вечевой строй, да общая вера, даже архиепископ у них был один на двоих. Во всем же остальном братья были совершенно разными. Если Новгород был обширен и богат, то Псков представлял собой карликовое государство, зажатое между тремя мощными и чаще всего недружественными соседями, и всю жизнь едва сводил концы с концами. Если новгородцы войне всегда предпочитали торговлю, которой и занимались с большим успехом, то Пскову на роду было написано не торговать, а воевать. В общем, очень удачное сравнение употребил историк Николай Борисов – перед нами представали богатый хитрый купчина и простоватый бедный рыцарь.

А под «незнамо что» я подразумевал Вятку. Это было действительно уникальное образование в Северно-Восточной Руси. Бывшая новогородская северная колония, раскинувшаяся на одноименном правом притоке Камы, она однажды отложилась от своих хозяев и образовала эдакую северную вольницу со столицей в городе Хлынове. Не то бандитское государство, не то пиратская республика. Вятчане единственные из всех никогда не знали князей, да в них и не было никакой необходимости. Экономика у этих потомков буйных новгородских ушкуйников базировалась на добыче пушнины, речном пиратстве (ушкуйничестве), набегах на московские и новгородские владения, никогда не отказывались вятчане пощипать и местные племена вогулов и пермяков. Соответственно, оружием любой вятчанин и так владел с малолетства – зачем стране охотников и бандитов княжья дружина? Народу, конечно, у них было небогато, поэтому никакой серьезной роли в политических распрях они не играли, и играть не собирались – у них и без того дел хватало.