Светлана Храмова - Колокольные дворяне

И впервые после того пасмурного апрельского дня, когда Царь отрекся от престола – измученный несуразной и затянувшейся войной, цели которой он и сам не мог себе внятно объяснить, доведенный до отчаяния непрекращающимися жалобами жены, не знающий, как скрыться от советов возлюбленной Александры Федоровны ( неисполнение советов ее обижало, и она тут же принималась плакать ); не понимающий, куда бежать от нерадивости и лицемерия полицейских, от ловко спровоцированных внешними и внутренними врагами стачек и восстаний, от инспирированного возмущения рабочих и крестьян, умело раздутого прессой и активистами; от «нелюбви народной» ( нелюбовь эта воспринималась Николаем Александровичем как незаслуженная обида – да, это нелепо звучит, но он обиделся на собственный народ, обиделся и – устал ) – во время рождественского молебна Многая лета в январе рокового 1918-го ( сколько их, роковых, в начале века сконцентрировано! То ли рок, то ли судьба, то ли неумолимое колесо истории, давящее верных долгу и клятве и милующее – до поры – бесстыдных и увертливых?) прозвучали полные титулы всех членов царской семьи. С именами.

Разъярились солдаты охраны, готовы были растерзать дерзкого церковного служителя, отдавшего дьякону приказание: «Пой!»

Прадед мой вскорости был упрятан в этот самый Абалакский монастырь со странной формулировкой «домашний арест». Всего на 18 дней, как потом выяснилось. Пусть успокоятся, рассудил могущественный Гермоген, покровительствовавший отцу Алексию. Да только ли всесильный Гермоген покровительствовал ему? Когда прадед вернулся – он продолжал служить в церкви безбоязненно. Чего ему, праведно и верно исполняющему свой долг, свято соблюдающему заповеди, покорному воле Господней, бояться?

– Так вот, есть у нас инвесторы в Москве, задание мне присочинили – в Крыму два месяца обстановку анализировал. Что там с гостиницами, они землю хотели прикупить. Или отель. Лучше, говорят, небольшой отель, у моря и с традициями. Известный богатым постояльцам. Туристы ведь разные бывают, моих только солидные господа интересуют. – Максим говорил неторопливо, Тобольский тракт освещался фонарями, загадочный лес вокруг, темная ночь. В опаловом мерцании березы, дубы и ели, окаймляющие дорогу, сплошной линией проносившиеся за окном, казались декорацией волшебного сна.

– Сейчас мы село Покровское проезжаем, Распутин здесь родился, дом его стоит. Даже два теперь дома распутинских, вы позже поймете почему.

– А не отвезете меня в Покровское, Максим? Не сейчас, конечно, – в другой день, позже?

– Чё ж не отвезти, отвезу. Те же пять тысяч рублей заплатите – и отвезу.

Я рассмеялась:

– Максим, у вас на все одна цена – и от аэропорта до Тюмени, и от Тобольска до села распутинского. Километров значительно меньше, нет?

– Те же 180 километров. Никакой разницы. Пять тысяч, хотите – в любой день, без разговоров, хоть у меня сейчас ремонт торгового центра идет. И кафе для гостиницы строим. В отпуске вроде, а занят по горло. Как надумаете – телефон мой у вас есть.

– Ладно, с Григорием Тимофеевичем разберемся. А чем ваш анализ Крыма закончился? Там туристы есть? А местные граждане как себя чувствуют? В прессе разное пишут.

– Что там пресса, пустое. – Ухмыльнулся. – Кто кого перекричит. Всюду самому надо ехать, чтобы обстановку понять. – Глаза Максима загорелись, зажглись новогодней елкой в темноте от яркости воспоминаний. Приятные, видимо, были у него два летних месяца в Крыму, тем более он весь полуостров несколько раз туда-сюда пересекал.

– Я там ездил, наблюдал… и понял, что гостиница моим шефам ни к чему. Непредсказуемо. Да их видимо-невидимо уже, хозяева глупости делают, и клиенты от них бегут. Строится пятизвездочная гостиница с территорией, зоной отдыха, парковочным гаражом, всем известная сеть, у меня клубная скидка там. И бассейны. А народ к морю хочет. Им влом с детьми на машине туда-сюда. Была бы копеечная цена – а там серьезные расходы. Не верю. В Крыму две позиции прибыльные, неохваченные – мусороперерабатывающая раз и сельское хозяйство – два. Так я своим инвесторам и сказал. Мол, отелем заниматься не буду, а серьезный проект большого хозяйства могу нарисовать. Время пока тянут, думают. Светлана, вы перекусите что-нибудь? В самолетах я знаю, как теперь кормят.

– Нас никак не кормили, маленькая авиакомпания… игрушечный самолет, стюардесса красавица, фотографироваться отказалась, строгая.