Юрий Гайдук - Алмазный фонд Политбюро

От всех этих мыслей разболелась голова, и Одье вынужден был принять таблетку от головной боли. Запил ее водой и, когда боль немного отступила, достал из сейфа ничем не примечательный дорожный саквояж. Хотел было перепрятать его в какую-нибудь кладовку, но, понимая, что это не решит проблемы, положил его на старое место. Тот, кто смог решиться на вооруженный налет на иностранное посольство, защищенное декретом республики Советов, не остановится и перед пытками, случись вдруг, что налетчики не найдут того, что ожидали взять.

Надо было что-то срочно предпринимать, и после мучительных размышлений Одье принял единственно правильное, как ему казалось, решение.

Не очень-то доверяя телефонной связи и особенно «телефонным барышням», которые имели возможность прослушать любой разговор, он накинул на плечи пальто, предупредил помощника, чтобы тот никуда не отлучался, и вскоре звонил в массивную дверь старинного красивого дома, в котором расположилось посольство Норвегии.

С послом Норвегии он был знаком не один год, все это время они были в дружеских отношениях, и Одье даже не сомневался, что Мартин Андерсен, воспитанный в духе доброго старого света, не только поймет его, но и поможет в столь трудную минуту. И не ошибся в ожидании.

Вкратце рассказав коллеге по дипломатическому корпусу о своих проблемах, он спросил, может ли он перевезти на временное хранение в норвежское посольство как свои чемоданы с вещами, так и те, что оставил ему Карл.

– «Временное хранение» – это как долго? – уточнил Андерсен, и чтобы хоть как-то скрасить не совсем корректный вопрос, счел нужным пояснить: – Ты же сам знаешь, что за времена настали в России. Сегодня Ульянов подписывает декрет о защите прав представителей дипломатический миссий, а завтра, тем более после попытки покушения на его жизнь, он может подписать совершенно обратное.

Он явно заводился, и его уже невозможно было остановить:

– Причем, заметь, все эти декреты будут носить настолько р-р-революционный окрас, что им будут аплодировать все те, кто принял революцию. Мол, армии рабочих и крестьян нужны винтовки и пулеметы, много пулеметов, а чтобы их купить, нужны деньги, деньги и еще раз деньги, а это… – Он усмехнулся кривой, вымученной усмешкой и уже чуть тише закончил: – Короче, «грабь награбленное».

– Мне ли этого не знать. И если я еще вчера мог доверять правительству Ленина, то после Заявления Наркомата по Иностранным делам, которое мы получили в ответ на нашу Ноту…

Они оба понимали, о чем идет речь, и в кабинете посла зависло тягостное молчание, которое прервал Одье:

– А насчет того, «как долго» … Думаю, не далее, как к Рождеству вывезу в Европу все вещи.

– Ну, два месяца – это не разговор, – разрешил посол, – хоть сегодня привози.

В дом на Большой Морской Одье вернулся с чувством глубочайшего удовлетворения, теперь-то он был спокоен за сохранность того богатства, что доверил ему Фаберже. Он уж было собирался нырнуть в постель, как его потревожил телефонный звонок из Смольного. Звонил помощник председателя Петросовета Золотарев:

– Господин посол, имею честь передать вам личное приглашение Григория Евсеевича на поездку по участкам Северо-Западного региона, где Красная Армия сумела-таки остановить наступление Юденича на Петроград.

– Что-то я не все понял, – кашлянул в трубку Одье. – Поясните, что это за поездка такая, и при чем здесь посольство Швейцарии?

– Видимо я не все сказал, – поспешил расшаркаться Золотарев. – Это будет поездка, предпринятая Петроградским Советом и лично товарищем Зиновьевым в целях объективного представления о том, что творится сейчас на подступах к городу. И если вы, как старейшина дипломатического корпуса в России, согласны…

– Естественно, согласен, – пробурчал Одье, – но я хотел бы знать, кто еще из представителей дипломатического корпуса будет участвовать в этой поездке.

– В первую очередь те, кто лояльно относится к советской власти. И, естественно, те, кто хотел бы знать правду, а не выдумки о победах белогвардейских генералов, которую распространяют в Европе монархические элементы и приспешники двора Романовых.

Видимо посчитав, что он полностью удовлетворил любопытство Эдуарда Одье, Золотарев замолчал, однако тут же счел нужным добавить:

– Послам и руководителям дипломатических миссий я телефонирую лично.

– Что ж, спасибо за приглашение, – поблагодарил его Одье. – Можете передать господину Зиновьеву, что я всенепременно приму участие в этой поездке.