Борис Конофальский - Инквизитор. Раубриттер

– Имя моё Готфрид Викельбраун. Я глава консулата города Шоненбурга, сударыня, если соизволите разделить со мной мой ужин, я буду счастлив.

– А я Вильма фон Резенротт, девица, поместье папеньки моего моё под Фёрнебургом. Я приму ваше приглашение, так как скучно мне очень, а спать идти рано, в карете выспалась.

– Прошу вас, госпожа фон Резенротт. – Дородный господин подал ей руку, чтобы она могла выйти из-за стола. – Я счастлив, что кареты сейчас стали столь удобны, что юные девы могут спать в них на ходу, иначе у меня не было такой очаровательно собеседницы сегодня.

Он проводил её к своему столу и хотел усадить через стол напротив, но Агнес отказалась.

– Сяду рядом с вами, мне так лучше будет.

– Почту то за честь. – Господин Викельбраун совсем не против был, что бы столь юная и благородная особа сидела с ним рядом.

Беседа сложилась у них сразу, член консулата города Шоненбурга велел нести ещё вина, причём самого лучшего, и ещё хорошего сыра, и бараньих котлет, и пирожных слоеных на меду, и кислой воды с лимонами, и конфет из жареного сахара, и всего остального, что так любят молодые госпожи.

Он хотел спросить, откуда она едет и куда, да всё как-то не складывалось, девица больно любопытна была, и просила всё время рассказывать ему о его городе да о делах его, о семье. И так она была мила с ним, что могла и его по руке погладить, и сама ему вина налить, а не ждать лакея. И, кажется, от этой её приязни не спесивой, а ещё и от вина, наверное, стала девица эта ему очень мила. Так мила, что он осмелился и вдруг под столом своей ногой, её ноги коснулся. А она словно и не заметила этого, ноги своей не убрала. И от этого стало его сердце биться сильнее. Он вдруг разволновался, жарко ему стало, берет снял.

А девица смотрела на него и цвела, улыбалась ему. Хоть и волосы у него росли из носа, хоть чесноком и вином от него разило, хоть лицо было всё красно от полнокровия, она улыбалась ему, даже когда он руку её на колено положил. И только когда господин стал ближе к ней продвигаться, так, что это другие люди могли в трактире увидать, она сказала:

– Будет вам, будет, господин Викельбраун.

– Ах, простые меня, старика, это от вина и духоты, – застыдился он. – Но уж больно прекрасна вы, больно молода.

– А вы видели мои чулки? – Спросила она, обворожительно улыбаясь.

– Конечно, но то случайно было. Случайно.

– А поможете мне сегодня снять их, служанки мои ленивы, может, и спать уже легли. – Продолжала улыбаться Агнес.

– Я… Я… А будет ли то пристойно, – заикаясь, говорил мужчина. – Не оскорбительно ли будет?

– А кто же тем оскорбится, мужа у меня нет, или, может, снимать чулки с дев младых для вас в тягость?

– Ах, что же вы… То не в тягость, то честь для меня, я с радостью.

– Или, может, сил у вас нет после дороги?

– Силы я в себе такие чувствую, каких давно таких не чувствовал, – хвалился господин Викельбраун.

Агнес засмеялась:

– Так идите к себе в покои и выгоните слуг, не люблю я, когда слуги меня видят.

– Сию минуту, только за стол расплачусь да вина, воды и конфет в покои прикажу отнести. И ждать вас буду.

Он ушёл, а она ещё посидела немного, девушка ещё не могла понять, как много нужно времени её зелью забвения, чтобы оно действовать начало. Купец, что кожами торговал, так час или более продержался. А этот мужчина был больше. Конечно, она ему и капель больше в вино бросила, но всё равно лучше дождаться, пока он засыпать начнёт, чем с ним в постель ложиться.

Выждав время и выпив кислой воды, девица встала и пошла наверх. Там нашла нужную комнату, приоткрыла дверь:

– Господин Викельбраун.

Тихо, никто не ответил.

– Госопдин Викельбраун.

Тишина. Тогда Агнес вошла в покои и закрыла за собой дверь на ключ. Прошла в спальню и увидала его. Он сидел на краю кровати, сняв одну туфлю. Берет валялся тут же на кровати. Сам он спал, свесив большую, седую голову на грудь.

Агнес толкнула его, а он не упал. Пришлось толкнуть ещё раз прежде, чем мужчина завалился на кровать.

Кошель его был тяжёл и полон. Девушка очень надеялась найти там золото, но не нашла. Зато талеров там было во множестве. А перстни у него и распятия на шее были золотые, их она тоже сняла с него. Заодно нашла ключ и обыскала сундук. В сундуке ничего нужного не было. Хотела перья с берета отрывать, они ей сразу понравились, да уж больно крепко пришиты были, только поломала их и всё. После этого вышла из покоев господина Викельбрауна и заперла их на ключ.