Елена Семёнова - Велики амбиции, да мала амуниция

Некоторое время тянулось молчание. Наконец, черница произнесла:

– Что же мы молчим?.. Свидание ведь всего-навсего пятнадцать минут… Здравствуй, Жорж…

– Меня не Жоржем зовут, Люда, – отозвался Анатоль.

– Я уже знаю… Но я привыкла к Жоржу, поэтому позволь называть тебя так.

– Зачем ты пришла?

– А разве к тебе кто-то ещё приходит?

– Нет. Поэтому и спрашиваю: зачем ты пришла? Я тебя обманул и ограбил. Вдобавок я никогда не любил тебя. Довольна? – лицо Анатоля нервно задёргалось.

– Неужели ты думаешь, что я до сих думаю, что любил? Знаю, что не любил… Да только я-то тебя любила.

– Ты… Это платье… Ты в монастырь подалась? Зачем?

– Один раз обожглась… Больше не хочу. Теперь один у меня жених. Ему и служить буду, как тётка моя покойная служила…

– От меня-то что тебе нужно? – снова спросил Анатоль, стараясь не смотреть в кроткие глаза черницы.

– Жалко мне тебя, вот что… – тихо ответила Люда. – Несчастный ты.

– Это уж точно! Я как представлю себе, как заставят меня обрядиться Бог знает во что, погонят по Владимирской дороге… А там – острог! Ведь это же ужас… Клопы, крысы, грязь, вонь… И всё это… мужворьё! С которым слова сказать нельзя! И которое ещё будет позволять себе на меня же свысока смотреть! Какая мерзость! Я, действительно, очень несчастен теперь, Люда!

Черница вздохнула:

– Ты не потому несчастен, что в острог пойдёшь… Сильному человеку горя в том мало. А ты слабый… А несчастен ты потому, что не любишь никого. Только себя одного. А ведь это так мало… Люби ты других больше, а себя меньше, так и не страдал бы так сейчас. И Бога нет в тебе. Не можешь ты его вместить в себя… А без Бога тяжело. Тем более, в остроге…

– Только не надо мне проповеди читать! Если за этим пришла, то уходи! И нечего смотреть на меня! Надо же хоть какую-то гордость иметь! А ты, ты…

– У тебя ли гордости много? Гордыня да тщеславие, да себялюбие, с ума сводящее… У тебя глаза теперь, как у собаки побитой.

– Убирайся к чёрту! – вскрикнул Анатоль. – Я не желаю тебя слушать! Юродивая! Дура!

– Жалко мне тебя… – покачала головой Людмила, кладя на тумбочку небольшой свёрток: – Здесь икона и несколько просвирок. Вразуми и спаси тебя Господь!

Когда черница ушла, Анатоль кинулся на кровать и завыл. Ни отповеди следователя, ни чьи-либо оскорбления, ни молчание знакомых и невесты не могли уязвить его душу так сильно, как кроткий взгляд и жалость обманутой им дочки ростовщика, племянницы праведницы, единственной на всём белом свете любящей его души.

***

Невысокий молодой человек с русой, слегка курчавой бородой, судя по одеянию, купец, комкая в руках шапку, осторожно переступил порог кабинета следователя.

– Прошу меня великодушно извинить, – промолвил он. – Вы следователь Немировский?

– Точно так, – кивнул Николай Степанович. – С кем имею честь?

– Голенищев, Прохор Алексеевич. Купеческий сын. Отец мой сапожным делом в городе Кимры занимается…

– Хорошее дело, – улыбнулся Немировский. – Ваши сапоги на всю Россию славны. Чем могу быть вам полезен?

– Полагаю, что полезен могу быть скорее я вам… У меня есть сведения, которые вас наверняка заинтересуют…

– Слушаю вас внимательно.

– В газете я прочёл о деле некой княжны Омар-бек. И там было указано, что именно вы расследуете его.

– Всё правильно. Вы хотите дать какие-то показания по этому делу?

– Да, – кивнул Прохор.

– В таком случае, присаживайтесь и рассказывайте обстоятельно, – сказал Николай Степанович.

– Да рассказывать особенно нечего, господин Немировский. Просто она никакая не княжна Омар-бек. Её зовут Марина Летунова. Она моя землячка. Мы знакомы с нею с детства… Потом она уехала в Москву и тут стала певицей в одной ресторации… Вот, собственно, и всё.

– Где же вы раньше-то были, Прохор Алексеевич?

– Я в Москву лишь днями по делам прибыл. Прочёл в газете заметку, и что-то подсказало мне, что это она. Понимаете, она всегда персидской княжной называлась. По схожести с той, что Разин утопил… Она страдала очень много от дурных людей, а душа у неё гордая, по истине, княжеская. Год назад сбежала она из комнаты, которую я снял ей, надеясь помочь её бедственному положению. С тех пор я о ней ничего не слышал. А, прочитав о княжне Омар-бек, подумал, что это Марина…

– Почему же вы подумали так?

– Мне кажется, рассудок её давно мутился. Поэтому она и назвала себя так… Она ведь мечтала стать актрисой… Вот, и решила сыграть роль. Её всегда оскорбляла низость своего положения. Марина – женщина необыкновенная…