Александр Просвирнов - Сбившиеся с пути

Графиня Хвостова почти все свободное время на курорте посвящала живописи. Примерно треть ее работ – пейзажи, остальные – разные человеческие образы. Она предпочитала работать с людьми из народа, а не профессиональными натурщиками. Особое ее пристрастие – создание картин в стиле ню. Подлинный человек, считала графиня Хвостова, предстает только в наготе.

В конце статьи сообщалось о предстоящем сегодня вечером благотворительном концерте Эльзы Хвостовой под аккомпанемент военного оркестра. На фотографии, перепечатанной из журнала, юная Елизавета Антоновна была запечатлена на сцене с хором. А среди хористок штабс-ротмистр узнал молоденькую Лушку.

Закончив чтение, Михаил Нилыч выглянул в окно и увидел обеих женщин во плоти. Одетая в легкое светло-бежевое платье, графиня Хвостова быстро шагала в сопровождении Лушки. Та вела под уздцы ишака, на которого были навьючены коробки, мольберт, сумка с рулонами бумаги и холстов, корзина со снедью и бутылками. Михаилу Нилычу графиня показалась нынче особенно прелестной. Он попытался вообразить графиню без всяких одежд – и от соблазнительной мысленной картины перехватило дух. И с большим трудом штабс-ротмистр подавил порыв страсти…

За обедом многие курортники держали в руках газету, оживленно обсуждали статью о Хвостовой и предстоящий концерт. Сидя за столом, Михаил Нилыч с некоторым удивлением заметил среди кухонных девок Лушку – та помогала разгружать продукты из телеги. К девкам верхом подъехал степенный казак средних лет – лицо его кого-то смутно напомнило. Он что-то спросил, но девки только пожимали плечами. Казак погрозил нагайкой куда-то в пространство предгорий и ускакал прочь. А с соседнего стола за этой картиной внимательно наблюдала княгиня Румянцева.

В жилой корпус они возвращались вместе. Княгиня возмущалась, что муж до сих пор на охоте:

– А все Серж Хвостов неугомонный… И мой Поль мой за ним тянется. Не удивлюсь, если давно вернулись и кутят сейчас в Н. А вы собираетесь на концерт?

– Да. Уже послал за букетом для графини.

– Вы, кажется, давно с ней знакомы. Не знаете – она не кокаинистка? Что-то такое болтали сегодня…

– Вам ли повторять нелепые сплетни, княгиня! – с возмущением ответил Михаил Нилыч. – Вы же знакомы с графиней гораздо ближе меня.

– Извините, Михаил Нилыч, вам ведь лет тридцать или чуть больше… Но к вам с таким почтением отнеслась полиция. Может, вы не военный, а чиновник по особым поручениям при государе? Не слышали, как идет расследование по краже моих украшений?

– Увы… И уверяю – насчет меня вы заблуждаетесь.

И Михаил Нилыч принялся рассказывать армейские истории той поры, когда был еще полевым офицером и не ведал, что станет жандармом.

Глава 3. Происшествие

Послеобеденный сон Михаила Нилыча грубо прервал громкий стук в дверь. На пороге стояла Лушка. На молодой бабе не было лица.

– Господин штабс-ротмистр, – проговорила она. – С барыней нехорошо… Я ее в ванне целебной оставила. Барыня велела мне часа через полтора прийти. А сама не отпирает дверь и не отвечает. Что делать-то?..

– Беги немедленно к хозяйке! – скомандовал Михаил Нилыч. – Пусть срочно отправит туда плотника и врача. Какой номер кабинета?

Он выскочил из здания и увидел у курзала толпу. Только что подъехал военный оркестр. Солдаты выгружали из экипажа трубы и барабаны. Рядом сновал репортер Пудов с помощником – тот устанавливал фотоаппарат на треноге.

Но Михаилу Нилычу было не до них. Он примчался в лечебный корпус к кабинету номер три и принялся стучать в дверь и кричать:

– Елизавета Антоновна, отзовитесь!

Подошла медсестра в белом халате и равнодушно сказала:

– Девка ее уже звала. Наверное, разомлела госпожа и заснула на топчане…

Михаил Нилыч попытался просунуть в узенькую щель между дверью и косяком перочинный нож и откинуть крюк, но лезвие сразу заклинило. Тогда он разбежался и ударил в дверь плечом. Что-то хрустнуло, но преграда устояла. При втором ударе дверь удалось продавить сантиметра на полтора. А от третьего она с треском распахнулась – крюк вырвал из косяка скобу с гвоздями.

Но, похоже, он опоздал… В большой ванне, отделанной мраморной плиткой, неподвижно застыло обнаженное тело графини Хвостовой. Медсестра охнула и принялась суетливо помогать Михаилу Нилычу. Они извлекли женщину из ванны и уложили на топчан. Та не дышала, а сердце не билось… Михаил Нилыч с сестрой перевернули тело – но вода изо рта не полилась… Михаил Нилыч приступил к искусственному дыханию рот в рот с энергичным массажем грудной клетки, но быстро прекратил. Тело в минеральной воде уже немного остыло. Видимо, смерть наступила не сию минуту, а полчаса или больше назад…