Юрий Кларов - Перстень Люцифера

— Меня интересуют не столько деньги, сколько документы,— сказал Петров-Скорин.— Мне бы совсем не хотелось вызывать подозрение у господ чекистов. Я могу рассчитывать на надежность полученных от Штуббера бумаг?

— Не доверяете немцам? — улыбнулся Ланге.— Думаете, если они подменили в России царскую династию, подсунув православным вместо Романовых Голштейн-Готторпских, то от них и другие мелкие пакости можно ожидать? Не беспокойтесь, Штуббер в полной зависимости от меня, а я больше заинтересован в вашей безопасности, чем вы сами. Во-первых, я успел вас полюбить за ваш кроткий нрав и воздержанность в употреблении горячительных напитков. А во-вторых... вы мне просто нужны. Ваш арест мог бы весьма повредить делу. Я уж не говорю о том, какую утрату понесет белое движение. Так что вы получите самые безукоризненные документы, какие только могут быть, никакой липы. Всё — натурель. Сомневаюсь, что столь безукоризненными документами располагает сам Феликс Эдмундович Дзержинский. В общем, если у вас появится фантазия поболтать о погоде или о видах на урожай с Ульяновым-Лениным, смело отправляйтесь в Кремль — с такими документами вас пропустят...

— Я не очень стремлюсь заводить новые знакомства,— сказал Петров-Скорин, и Ланге засмеялся.

— Вот теперь я наконец убедился, что вы действительно трезвы. Учтите, кстати, что не только я люблю трезвых людей — большевики тоже. Они по натуре ближе к спартанцам, чем к афинянам...

Одутловатое лицо Петрова-Скорина выражало подобострастное внимание и покорную собачью преданность. Похоже, что в Москве он пить не будет. Но все-таки Ланге предпочел бы иметь в качестве своего эмиссара другого человека, не только полностью равнодушного к алкоголю, что важно само по себе, но и более осмотрительного, гибкого, с цепким умом и необходимым в таких ситуациях обаянием. Когда-то Алистер Краули, который сам мало был приспособлен для избранной им деятельности, говорил ему, что тайный агент и проститутка, если хотят богатых клиентов, обязательно должны иметь шарм. Но, как это ни печально, шарм дается только природой, а выбора у Ковильяна-Корзухина не было. Конечно, Петров-Скорин отнюдь не идеальный вариант, в жизни вообще мало идеальных вариантов. Но что поделаешь? Оставалось лишь надеяться, что госпожа Усатова, которая успела пройти неплохую школу не только по линии плотских утех, сможет использовать этого подполковника с максимальной пользой для дела. Давить людей и стрелять в них он, безусловно, умеет, а это в Москве может пригодиться, хотя Ковильян-Корзухин и предпочел бы обойтись без шумовых эффектов.

— До пограничного пункта,— сказал он,— вас доставит тот же Штуббер. Он же организует посадку в поезд. Вы, видимо, поедете вместе с сотрудниками миссии Красного Креста. А дальше... Дальше вы сможете рассчитывать лишь на покровительство всевышнего. Надеюсь, что у вас с ним приятельские отношения. Я не ошибаюсь?

Петров-Скорин поморщился.

— Не богохульствуйте, Ланге.

Ковильян-Корзухин был приятно удивлен.

— Никогда бы не подумал, что вы верующий. Очень рад этому. Всегда предпочитал людей, у которых есть хоть что-то святое.

— По какому адресу и к кому я должен явиться в Москве?

Ковильян-Корзухин засмеялся.

— Похоже, подполковник, что в нашем деле вы совершеннейший младенец. Никаких адресов и никаких фамилий, мой друг. Вы в Москве бывали и знаете, где находится Сухаревская башня. Вот и погуляйте возле нее с десяти до половины одиннадцатого утра, наклеив кусочек пластыря под правый глаз. К вам подойдет молодой человек и скажет: «Небось из Ельца? Фартовый город. Не зря говорят: «Елец — всем ворам отец». Ответьте: «Кому отец, а кому — отчим». Этот человек и сведет вас с кем требуется. Если же к вам два дня подряд возле Сухаревской башни никто не подойдет, то в такое же время будьте у главного входа в магазин «Мюр и Мерилиз». Увидев там женщину в сером платке, торгующую пирожками, спросите ее: «Не из человечинки, часом?» — «А ты попробуй».— «Боязно. Одна попробовала— семерых родила!» Понятно?

— Так точно.

— И еще. Все свое офицерское обмундирование оставите, разумеется, здесь. Одежда штатская. Ничего броского, запоминающегося. Мещанин среднего достатка. А теперь разрешите откланяться. Желаю вам успехов.

Обер-лейтенант Штуббер, как и обещал господин Ланге, пришел к десяти вечера. Передал Петрову-Скорину деньги, документы, договорился о встрече на завтра. Визит немца занял не больше десяти минут. Штуббер не любил зря тратить время.