Александр Горский - Ловец бабочек

Повернувшись к Крыловой, Марат Леонидович несколько мгновений молча смотрел ей в глаза, а потом, неожиданно перейдя на шепот, произнес:

– А он мне в ответ спрашивает: Ты Пашку помнишь? Я аж окаменел на месте. Конечно, я помнил. Вернее, не так. Я о нем уже забыл давным-давно, а в этот момент вдруг сразу вспомнил. И вспомнил, как Элик говорил ему, что не надо прыгать.

В руках Марата Леонидовича вновь оказалась бутылка с водой. Сделав несколько жадных глотков, он вытер губы запястьем, после чего попытался улыбнуться, однако улыбка вышла на удивление безрадостной.

– Я аж остолбенел от его слов. Сижу, ни сказать ничего не могу, ни пошевелиться. А Элик смотрит на меня в упор, не моргая, и говорит: Я тогда видел, что произойдет, и сейчас вижу.

– И что, действительно видел? – Вика не смогла сдержать любопытство.

– Интересно стало? – ухмыльнулся Марат Леонидович. – Мне тогда тоже интересно было. Правда сходу я никаких решений не стал принимать. Сказал Элику, что должен все как следует обдумать, отправил его домой, а сам созвонился со своими мальчиками в Лондоне. Понятное дело, они мне на пальцах объяснили, что перспективнее яблочных бумаг на рынке ничего нет и на ближайшие годы ничего не предвидится. В общем, убедили намертво. К концу дня я об Эдике и думать забыл.

– Но что-то вам вновь о нем напомнило?

– Именно, – кивнул Свободкин. – Сон. В ту ночь мне приснился сон. В этом сне Пашка вновь стоял на берегу в одних лишь трусах, уже готовый разбежаться и прыгнуть в воду, а откуда-то со стороны звучал голос Элика: Не надо! Не надо! Причем, самого Элика видно не было, зато голос его слышался как бы со всех сторон одновременно, можно даже сказать, откуда-то сверху, – Марат Леонидович бросил короткий взгляд на тонированную панорамную крышу лимузина. Я проснулся, было где-то три часа ночи. Позвонил в Лондон, разбудил одного из мальчиков и дал распоряжение с самого утра продать весь пакет акций «Эппл».

– И что потом? Шакиров оказался прав?

– Пару дней котировки топтались на месте, затем пошли вверх, почти добрались до двухсот двадцати, и это при том, что цена продажи была двести восемь.

– Представляю, как были недовольны ваши лондонские мальчики, – улыбнулась Вика.

– О, да, – подтвердил Свободкин, – по видеосвязи такую речь мне задвинули, мол для чего они столько лет в лучших вузах Европы учились, если им приходится выполнять мои волюнтаристские решения. Волюнтаристские! Слышали про такое слово? Я прям Хрущевым себя почувствовал. * (* – сноска – обвинения в волюнтаризме были высказаны Никите Хрущеву перед тем как отправить его в отставку) Ботинком по кафедре, правда не колотил, но тоже сказал им в ответ пару ласковых. На этом и разошлись. А на следующий день акции обвалились. Причем не весь рынок, а именно акции «Эппл».

– Была какая-то причина?

– Якобы вышел плохой квартальный отчет, – пожал плечами Марат Леонидович, – хотя, на мой взгляд, отчет был вполне предсказуемый. Главное то, что акции стали сбрасывать с самого открытия. Вернее, рынок открылся уже по цене на двадцать процентов ниже предыдущего закрытия, если ничего не путаю, по сто семьдесят пять.

– В Лондоне, должно быть сильно удивились, – пробормотала Вика.

– Удивились во всем мире, – усмехнулся Свободкин, – а мои мальчики в тот день признали меня живым богом. Они даже почти не спорили, когда я приказал ничего не делать и ждать, пока цена не дойдет до ста тридцати. Там мы в конце ноября и закупились. А уже к следующему июлю стоимость акций вновь перевалила за двести.

– То есть благодаря Шакирову вы смогли неплохо заработать, – подытожила Вика.

– Ну, как вам сказать, – Марат Леонидович на мгновение задумался, – на тот момент в яблочные бумаги у меня было вложено порядка тридцати миллионов долларов. Благодаря Элику я смог заработать почти пятнадцать. Если рассматривать доходность применительно к этим тридцати миллионам, то она просто великолепна, но в общем массе моих капиталовложений сумма не очень велика. Но ведь не в сумме было дело, а в том, что Элик действительно смог увидеть то, что увидеть совершенно невозможно.

– Странно, – задумчиво пробормотала Крылова

– Странно? Что именно, странно?

– Даже если поверить в то, что у вашего друга был некие аномальные способности, получается, что этот его дар не проявлялся почти сорок лет и вновь возник лишь для того, чтобы вы имели возможность выиграть незначительную для вас сумму. Я еще могу представить, что у Шакирова тогда на берегу возникло какое-то предчувствие…