Валерий Пикулев - Северная повесть

Мякинин, освободив от хлама стол, взял бумажный свёрток и осторожно его развернул… Это были старые газеты, скрученные довольно туго; и потребовалось немало времени и усилий, чтобы развернуть и отделить один от другого ветхие пожелтевшие листы. Судя по датам, сохранившимся на некоторых листах, газеты (в основном, «Молва» и «Северная почта») относились к девяностым годам XIX столетия. Они пестрели поблекшими снимками деревянных дач, паровозов с прассажирскими вагончиками, досчатых вокзальных строений, какими-то объявлениями и прочей ерундой. И здесь – мимо!

Он свернул этот ворох ненужных бумаг, – «что ж, будет чем печку растапливать», – и понёс на кухню. Резкая мелодия мобильника вывела его из привычного состояния глухой сосредоточенности – «доста-а-ли!» – и мигом погрузила в столь ненавистную им суетность реальности. Владимир, в сердцах выругавшись, бросил свёрток на вязанку поленьев и воротился к столу, где в кипе бумаг дребезжал сотовый.

Его «достал» слушатель сегодняшнего доклада, – откуда только номер взял, стервец?! – и целых полчаса гнусавил про всякую муть: о старых дачах «на снос», о каких-то там рукописях, что ищут уж не один год «чёрные копатели», а, главное, – о золоте Крониорта, будто бы спрятанном где-то, на тех дачах. Последнее из этой гнусни Владимира насторожило. – «Ищут золото… – и они тоже!»

Мякинин вернулся на кухню, чтобы поаккуратнее сложить бумаги, и… – «а это что за хрень такая?» – среди вороха газетных листов, разлетевшихся у печки, он обнаружил несколько листков-ксерокопий, ранее им незамеченных; видимо, они были заложены внутри газетного рулона… Подобрал, сложил в стопку. На ксерокопиях, сделанных явно в конце не столь давнего XX века, были отображены древние листы какой-то старинной рукописи, испещрённые мелкой латиницей… «Выходит, сама рукопись, – тут поток его вялых мыслей стал переходить на мелкую рысь, – значит, сама рукопись могла быть там же, где-то рядом…».

Владимир вытер испарину, капельками покрывшую лоб, – нет, он туда больше не пойдёт! – и уселся за письменный стол. Не даром же эти «чёрные копатели»… – нет, он туда более ни ногой! Во, куда вляпался! Нет-нет – хватит приключений!

И откуда ж ему было знать, что приключения только начинались! Усевшись за компьютер, – «а что если… – мысль показалась дельной, – если через он-лайн переводчика прокачать?» – он тут же выбрал нужный сайт и ввёл в окно браузера пару десятков из первых слов рукописи, которые смог разобрать. Сначала щёлкнул в меню по строчке «английский» – мимо (в «русской» части экрана он-лайн переводчика появилась какая-то несусветная тарабарщина). Перебрал французский, немецкий… – та же картина. Перешёл на финский – кое-что стало напоминать речь младенца, только-только научившегося гундосить первые слова! На шведском… – он от волнения вскочил, выбежал на кухню, глотнул холодной воды прямо из носика чайника, – перевод со шведского представлял речь уже не младенца, но мужа! – Да! Рукопись была составлена, конечно же, на шведском!

Подобную эйфорию он испытывал лишь единожды, – тогда, в Королевской библиотеке Стокгольма… – когда отыскал имена тех злополучных шведов! Владимир долго не мог прийти в себя! В ту ночь было не до сна, а под утро… – к утру он уже располагал почти полным текстом рукописи. Она, как отмечалось в ней, была сделана по памяти, в самом конце позапрошлого века.

Изучением рукописи Мякинин решил заняться, не откладывая…

Начало же этой загадочной и таинственной истории теряется где-то, в глубине веков, до сих пор вызывая споры историков, да и просто людей неравнодушных. Каковы были мотивы поступков людей, ставших её персонажами, – кто знает, кто теперь скажет и кто им судья?! Да и начавшись однажды, закончится ли она когда-нибудь, эта история, постепенно обрастая новыми фактами и вовлекая в своё русло всё новые и новые действующие лица?! – И, тем не менее, начиналась она так…

Раннее июльское утро 1703 года… Туман, ещё не успевший растаять под лучами едва выглянувшего солнца, как бы нехотя сползал с башни Выборгского замка, с его седых стен, с каменных домов города, обещая долгий жаркий день. Город просыпался. Однако, Крониорт уже был на ногах. Ему, Абрахаму Крониорту, – 69-летнему генералу-майору армии Шведского королевства – этим утром предстояло выступить со своим отрядом в сторону Санкт-Петербургской крепости.

Сам Карл, – лично! – отдал генералу приказ, невыполнение которого грозило, – и это Крониорту было ясно, как день! – неминуемой отставкой. Приказ был категоричен: выбить, наконец, этих наглых московитов, этого долговязого Питера с территории Королевства, разрушить только что возведённую ими крепость в устье Невы и обеспечить надлежащую охрану исконных шведских земель.