Валерий Введенский - Напиши себе некролог

Перед выходом в Голицыно Володя успел сообщить всем пассажирам, что близ станции расположены села Большие и Малые Вяземы, которые в свое время были вотчиной Бориса Годунова. Позднее уже царь Петр подарил здешние места своему воспитателю князю Борису Голицыну, от него и название станции. А в пятнадцати верстах от нее находится самый древний город губернии, древнее самой Москвы! — Звенигород. Пассажиры проводили юного всезнайку аплодисментами, а одутловатый господин подарил ему коробку конфет, которую Володя открыл прямо на перроне и угостил маму с Анисьей Ивановной.

— Нет, спасибо! — отказалась княгиня. — Подождите меня здесь, я забегу на телеграф, дам папе депешу.

— Говорю же, деньги тебе некуда девать, — опять проворчала Ейбогина.

Вручив телеграфисту листок с депешей, княгиня раскрыла ридикюль, чтобы достать два рубля.

— Княгиня Тарусова? — прочел подпись телеграфист, белобрысый молодой человек с глазами василькового цвета. — Супруга адвоката?

— Да, это я, — кокетливо произнесла Сашенька.

Похоже, известность мужа уже перешагнула Петербург, и его имя знают в каждом захолустье.

— Я восхищаюсь вашим супругом, — признался старший телеграфист. — Каждый его процесс — будто роман с самым неожиданным финалом.

— Спасибо, я передам мужу ваши слова, — прочувственно сказала Сашенька. По всей видимости, ей снова повезло. Поклонник мужа, без всякого сомнения, согласится выполнить его просьбу. — А супруг будет очень рад, если поможете ему в новом деле.

— Я могу ему помочь? Вы шутите?

— Нет, что вы!

— А что надо сделать?

— Седьмого числа отсюда отправили телеграмму в Петербург садовнику Эйлиху. Подписана она не была. Но вы ведь знаете, кто ее отправил?

— Простите. Сообщать такие сведения посторонним лицам строго-настрого запрещено.

Сашенька вместо двух рублей достала из ридикюля красненькую.

— Тем более запрещено, — замотал головой телеграфист. — Вот если бы…

— Если бы что? — уточнила Сашенька у умолкнувшего на полуслове блондина. Понятно, что он не решается назвать свою цену. Наверно, очень немалую. Сколько же хочет? Неужели сто рублей?

— Вот если бы Дмитрий Данилович прислал мне свой фотопортрет с дарственной надписью.

— Верните телеграмму, допишу ему про портрет. Сегодня же вышлет.

Телеграфист отдал обратно Сашеньке листок.

— Как вас зовут?

— Нечепыркин Антон Васильевич.

Княгиня, быстро дописав, вернула телеграмму блондину. Тот подсчитал слова:

— Тридцать одно, итого четыре рубля. Ваше сиятельство, давайте вычеркнем мое отчество, тогда слов станет тридцать, вы сэкономите рубль. [66] Каждые десять слов в телеграмме стоили рубль. Если слов было меньше десяти, все равно с отправителя брался рубль.

— Не буду я ничего вычеркивать, тем более ваше отчество. Держите четыре рубля. И умоляю, Антон Васильевич, назовите имя отправителя. Я тороплюсь. Меня ребенок на станции ждет и старая тетушка.

— Отец Илларион, священник Гребневской церкви в Одинцово. Но текст телеграммы писал не он, его почерк я хорошо знаю. Видимо, кто-нибудь из прихожан попросил его отправить телеграмму.

— Одинцово далеко отсюда?

— Двадцать верст.

— Саввин монастырь по дороге?

— Нет, что вы. Монастырь совсем в другую сторону.

Пока Сашенька беседовала с телеграфистом, Ейбогина с Володей успели подкрепиться в станционном буфете холодной телятиной и нанять за три с полтиной тройку до монастыря. Княгиня не спеша шла к тройке, обдумывая, как преподнести известие, что в монастырь они с Володей все-таки не поедут:

— Александра, ну где ты шляешься? — сделала ей выговор тетушка. — Давай залезай, а то на девятый час опоздаем. [67] Служба в монастырях, которая начинается в 15 часов дня. Во время нее верующие вспоминают крестную смерть Иисуса.

— Простите, Анисья Ивановна, но муж прислал телеграмму. Просит заехать в село Одинцово по одному делу. Это двадцать верст отсюда.

— Ну раз так надо, езжай.

— Володечка, вылезай, — велела Сашенька сыну.

— Нет, я в монастырь, с тетушкой.

— В Одинцове тоже имеется церковь, и мы зайдем в нее обязательно.

— В Одинцове? — задумался на миг Володя и тут же выпалил сведения из путеводителя: — Одинцово. Село в тридцати одной версте от Звенигорода, 203 жителя. Название — от фамилии первого владельца Одинца. В царствование Алексея Михайловича им владел окольничий Артамон Матвеев, потомки которого продали имение Ягужинским, а те, в свою очередь, графу Александру Зубову, брату фаворита Екатерины Второй. Церковь построена в девятнадцатом веке. И никто из великих в ней не бывал. Мне там нечего делать.