Виктор Татаринов - Под ризой епископа

Аксинья встала, засобиралась уходить.

— Погоди! До каких пор этот внучек твой названный, как его, Васька, что ль, у тебя под ангельским крылом будет?

— Так вы сами же велели,

— Велел да развелел.

— Ладно ли будет так-то? Ежели я выгоню, владыко, его, что люди скажут?

— А разве кто велит прогонять? Сделай, чтобы он сам ушел. Ступай.

Аксинья направилась к двери, Егор спрятался за колонну в темном храме. Давила мысль: загубили дочь, могут умертвить и единственного внука. К недавно родившемуся в нем чувству ненависти присоединилось другое, пока еще смутное чувство, похожее на желание отмщения.

Когда за Аксиньей закрылась последняя дверь церкви, все тот же бас продолжал:

— Промашку с листовками я без наказания не оставлю. Следующее поручение дам после поездки в Петроград. А пока — не спускать с отрока глаз. Это уж ты лично передашь старухе. — Синезий ни разу не обратился к своему собеседнику по имени. — Пусть не разрешает выходить из дому, пусть подольше лечит его.

У дьякона обнесло голову, ноги подкосились, он ухватился за выступ в стене, чтобы не рухнуть, Но сознание его не покидало. Так вот оно что! Это они свели в могилу Устиньюшку. За что? Изверги! Будь что будет, но грех на своей душе он носить не станет, не допустит, чтобы и с мальчишкой, с внуком его, погубление свершилось. Не станет он больше молчать, с него довольно.

И вот он перед Ковалевым. Излил все, до дна. Сидит, опустошенный, но успокоившийся, с отрешенным, потусторонним взглядом давно выплаканных глаз.

Скорый поезд Москва — Ленинград прибыл поздно вечером. Из шестого вагона вышел на перрон краснощекий мужчина лет сорока, с окладистой бородой, одетый в серое поношенное пальто. Встретили его двое. Один из них представился приезжему, как только тот сошел с подножки, и повел в затененный конец вокзальной площади, предъявил по дороге небольшую икону девы Марии с еле различимой в темноте надписью.

— Вот, пожалуйте, прошу, — пригласил он прибывшего в легкую закрытую карету на резиновом ходу.

Сомнений ничто не вызывало: и пароль тот, и кони гнедые. Все было так, как заранее обусловлено и оговорено в зашифрованном письме.

— В храм Михаила архангела [32] Храм Воскресения Христова, Рождества Христова и Михаила Архангела находился в середине Коломенского острова, в Малой Коломне. В 1932 году по решению Ленсовета храм был взорван. Сейчас на этом месте расположен Воскресенский сквер на площади Кулибина. — прим. Гриня , — приказал приехавший, удобно усаживаясь на мягкое сиденье рядом с уже сидевшим там епископом Власием, пожилым, рыхлого сложения человеком.

— На Дровяной переулок? — уточнил кучер, повернувшись на облучке.

— Да, да, и пожалуйста, побыстрей!

Как только карета тронулась, двое в ней обменялись крепким рукопожатием. Застоявшиеся кони перешли на рысь, дробно цокая по брусчатке ленинградских улиц.

— Видали выкрутасы Сергия-то Нижегородского? — заговорил первым Синезий. — В лояльности к Советам поклялся, вторую статью в «Известиях» опубликовал. Пис-са-ка!

— Не волнуйтесь, дорогой Синезий, мы ему скоро покажем «лояльность», — успокоил собеседника Власий.

— Каким образом?

— Уберем с пути господнего.

Несмотря на поздний час, под сводами храма Михаила архангела на сборе священнослужителей-единомышленников был сделан перерыв. Он затягивался. Митрополит Иосиф [33] Митрополит Иосиф (в миру Иван Семёнович Петровых; 15 [27] декабря 1872–20 ноября 1937) — епископ Православной Российской Церкви; с августа 1926 года митрополит Ленинградский. Не приняв декларации 1927 года о полной лояльности власти и своего перевода на Одесскую кафедру, становится лидером «иосифлянства». Принято считать, что после 1927 года возглавил катакомбное движение («катакомбная церковь» — вариант термина «Истинно-Православная Церковь (ИПЦ)» — собирательное именование тех представителей российского православного духовенства, мирян, общин и т. д., которые начиная с 1920-х в силу различных причин перешли на нелегальное положение). — прим. Гриня с нетерпением посматривал на часы. Наконец послышались шаги. В просторную келью вошел Синезий, сопровождаемый епископом Власием. Митрополит двинулся им навстречу. Поздравив гостя с благополучным прибытием, пригласил за длинный стол и объявил собрание продолженным. Многие вопросы были уже разобраны, но главные из них предстояло еще обсудить: о создавшемся в организации ИПЦ (истинно православная церковь) трудном и опасном положении, о сохранении сил для решающей борьбы.