Марек Краевский - Числа Харона

Гениальность стратегии меценаса [78] Меценас ( гал. ) — адвокат. Бехтольда-Сморавинского удостоверяют три предпосылки, скрытые в этой короткой речи. Защитник прекрасно знал, что молодой, но очень напористый и упрямый прокурор Влодзимеж Шумило добавил к делу переведенную с русского статью обвиняемого, в которой обсуждалось стремление Польши к независимости, и пожелает очернить Бекерского перед судьей, бывшим легионером Пилсудского, Антонием Книпа. Адвокат заранее ослабил такую возможность, заметив, что дело не касается измены. Он также ни словом не упомянул об отношении обвиняемого к селянам, точнее, селянкам, поскольку знал, что жители Стратина и Пукова — это преимущественно украинцы, которые плохо владеют польским языком и ни за что не согласятся свидетельствовать перед судом, хотя бы их горячо поощрял к этому прокурор Шумило, в конце концов, сам украинец. Бехтольд-Сморавинский очень прозрачно намекал, что прокурор может враждебно относиться к обвиняемому националисту, который презирал украинских селян. Сам адвокат свои политические взгляды подчеркивал, нацепив на лацкан пиджака значок Польской социалистической партии, который должен был свидетельствовать, что его владелец служит исключительно Фемиде и лишен политических антипатий, которые социалист мог бы питать к клиенту-националисту.

Защитник выдвинул следующий тезис о том, что именно Эдвард Попельский впутал Бекерского в это дело, поскольку имел очевидный мотив, который лучше всего характеризует римское определение is fecit, cui prodest [79] Тот сделал, кому это выгодно ( лат. ). . Так вот благодаря тому, что убийца Леона Буйко был схвачен в III Персональном отделе Главной комендатуры государственной полиции в Варшаве, началась официальная процедура аннулирования решения об увольнении Попельского с работы и о восстановлении его в следственном отделе. Частный детектив, чьи доходы весьма нерегулярны, мог очень и очень зависеть от того, чтобы схватить какого-нибудь козла отпущения и вернуться на хорошо оплачиваемую государственную должность.

Адвокат предположил также, что Попельский собирался возложить всю вину на Бекерского, поскольку стремился вернуться на работу в полиции. Развитие событий могло быть таким:

• Попельский, который получил филологическое и математическая образование, проводит по заказу полиции лингвистическое расследование. Во время следствия наталкивается на след Леона Буйко. Подозревает его в упомянутом уже двойном убийстве. Допрашивает его один раз, а второй раз собирается сделать это 17 июня.

• В этот же день он приходит к Буйко второй раз и находит его погруженным в ведро с маслом.

• Вскоре после того к Буйко приезжает из Стратина Юзеф Бекерский, чтобы выяснить (точнее уладить благодаря финансовой поддержке) дело разоблачения происхождения своей матери.

• Попельский связывает Бекерского, погружает его руки в масло, а затем звонит в полицию.

— Почему такой уважаемый гражданин, — адвокат многозначительно поднял указательный палец к потолку, — каким является Эдвард Попельский, человек чести, чего мы, общество, требуем от сотрудников полиции, поэтому спрашиваю, почему такой уважаемый человек, как он, хотел обвинить невиновного? Я понимаю, что ваша честь и уважаемые присяжные могут сомневаться относительно принципа is fecit, cui prodest . Но существует и другая причина! Итак, Эдвард Попельский ненавидел обвиняемого так, как только можно ненавидеть, поскольку тот был его соперником в борьбе за благосклонность некой молодой пани, к тому же Бекерский его жестоко избил и унизил!

Тут пан меценас превратился в актера. Хорошо поставленным голосом он вызвал трех свидетелей-россиян, друзей и подчиненных обвиняемого. Повторил вызов еще дважды, а когда никто не появился, Бехтольд-Сморавинский хлопнул себя ладонью по лбу, делая вид, что только сейчас вспомнил о получении официального письма в этом деле от начальника отдела политической безопасности Общественного воеводского управления, пана Францишека Пирожека. Прочитал его медленно, чтобы все хорошо запомнили. Письмо содержало информацию о том, что вышеупомянутые россияне, personae non gratae без права пребывания, были в конце 1930 года депортированы из Польши. Адвокат Бехтольд-Сморавинский пообещал вернуться к этой «архибыстрой» депортации россиян, после чего вызвал свидетелей, доктора Базилия Гиларевича из больницы Сестер милосердия в Рогатине и доктора Титуса Бурачинского из львовской больницы св. Винцента Поля. Оба врача подтвердили, что тяжело избитый Эдвард Попельский был в мае прошлого года их пациентом. На радость адвокату, доктор Бурачинский заметил, что раны были нанесены «таким зверским способом, что это свидетельствовало об наибольшей жестокости». Защитник поблагодарил медиков и передал обоих врачей в распоряжение прокурора, который отказался их опрашивать.