Сергей Булыга - Персидское дело

– Да, это правильно, – сказал Маркел. – Да, говори так.

И Шестак, повернувшись к Амиркуне, сказал что-то, как всегда, по-персиянски. На что Амиркуня с сожалением развёл руками и так же по-персиянски ответил. Тогда Шестак опять что-то спросил, Амиркуня ответил. Шестак переспросил, Амиркуня переответил. Шестак нахмурился, сказал по-нашему:

– Он говорит, у него нет подвод. Но одну подводу, он сказал, они найдут, и ехать можно будет прямо хоть сейчас. Что ты на это скажешь?

– А что тут говорить? – сказал Маркел. – Мне лишь бы дело делалось.

– Но подвода очень неказистая, – сказал Шестак. – Он даже прямо мне сказал, что это не подвода, а походная арба. Они же, он прямо прибавил, за приличными подводами ещё не посылали, так что если теперь ждать приличных, то это, может, неделя пройдёт, а то и все две. Что ты на это скажешь?

Маркел задумался, потом сказал очень сердитым голосом:

– Я же говорил уже: мне лишь бы дело делалось! Так что берём арбу!

Шестак повернулся к Амиркуне, указал на Маркела и что-то сказал. Амиркуня кивнул, повернулся к своим и стал им что-то приказывать.

– Собираются, – сказал Шестак. – А у нас что собирать? Один сундук!

– И два узла! – сказал Маркел.

– Два! – повторил Шестак. – И сундук!

И сразу обернулся к табору и засвистел и быстро зашагал туда.

А Маркел стоял на одном месте, смотрел по сторонам и ни о чём не думал. Он только видел, как Шестак шёл к табору, и как там началась суета, было слышно, как покрикивал Кирюхин, как Шестак смеётся. А чего смеяться, а что тут смешного, думалось, святой Никола, не оставь меня, не для себя я это всё, а ради Параски, ради Нюськи, Нюська же давно на выданье, а женихов…

Ну и так далее. Маркел тяжело вздохнул, перекрестился. Мимо прошли двое с сундуком, третий с узлами. Маркел снял шапку, вытер лоб, стало не так жарко. А тут подошли Шестак с Кирюхиным. Кирюхин ничего не спрашивал, а только сказал, что надо поспешать. Пошли быстрее. И так, скорым ходом, они подошли к гулямам. А сразу за гулямами стояла подвода. Правильней – арба, конечно, потому что подвода всегда на четырёх колёсах, а арба на двух. И тут и были как раз два, и это было очень непривычно. И оглобля там была длиннющая, в неё были впряжены четыре лошади, не очень холёные на вид. А на облучке уже сидел возница, а над сиденьями был сделан соломенный теремец, чтобы в жару не очень жарило. Маркел поморщился, подумал: балаган какой-то.

А Шестак уже поднялся на арбу. Ему подали сундук, он его поставил перед собой и прикрутил к арбе верёвками. Маркел проверил печати, потом поставил узлы и сел рядом с Шестаком. Кирюхин стоял внизу, вид у него был немного растерянный. Маркел спохватился и сказал, чтобы не забыли отнести мочала в реку, и пусть они там отмокают, а то вдруг слон приедет, а мочала ещё не готовы?! На что Кирюхин ответил, что он за этим обязательно присмотрит.

Маркел хотел ещё что-то сказать, но тут Амиркуня закричал по-персиянски, трубач задудел в трубу, возница хлестнул лошадей, арба сдвинулась с места, поехала, за ней рысью поехали гулямы.

А солнце уже почти совсем опустилось к земле. Сейчас оно зайдёт и станет не так душно, подумал Маркел, ночью же у них всегда прохладно. Так и Шестак, дальше подумалось, сегодня говорил, что все здесь всегда стараются ездить ночью. И это правильно, думал Маркел, ночью ездить много легче, чем днём, но зато мы ночью ничего вокруг не увидим и, значит, не сможем запомнить дорогу, а что в этом хорошего? Подумав так, Маркел решил не спать, а наблюдать дорогу и запоминать её. Но дорога как на грех была неровная, арбу всё время покачивало с боку на бок, поэтому Маркел не удержался и вскоре заснул.

Спал Маркел крепко и долго, до самого утра. И он бы ещё и дальше спал, но стало уже довольно холодно, Маркел продрог и проснулся. Было уже почти совсем светло, они ехали по горной дороге. То есть впереди ехали гулямы, затем шли слуги, потом ехала Маркелова арба, за ней шли погонщики ослов с ослами, гружёнными разными мешками, а уже за ними ехали и все остальные гулямы. Да! А в самом переду ехал гулям с трубой, и он пока молчал.

Но так они проехали совсем немного, поднялись на очередную гору, и этот гулям опять начал трубить – изо всей силы. Шестак сразу проснулся, поднял голову, осмотрелся и сказал, что они уж почти приехали и скоро будет привал.

И почти что так оно и было, потому что вскоре впереди, с правой стороны от дороги, показалась небольшая, но довольно внушительная на вид каменная крепость. Шестак сказал, что это караван-сарай, то есть что-то вроде нашего постоялого двора, но с охраной, и здесь ничего никому не нужно платить. Здесь, продолжал Шестак, может остановиться любой путник, а вот вооружённых людей, особенно незнакомых, сюда пускать не очень любят.