Дэвид Моррелл - Властелин ночи

По окончании парламентских дебатов кебы пользовались повышенным спросом, и лорд Палмерстон заранее договаривался о том, чтобы один и тот же кебмен поджидал его в одном и том же месте. Но сегодня ночью он даже с сопровождающими с трудом находил в тумане дорогу от одного уличного фонаря к другому. Повернув за угол, он попытался продолжить разговор с двумя спутниками. К счастью, от него не требовалось ничего большего, чем просто кивать в знак согласия.

– Спокойной ночи, премьер-министр, – сказали члены парламента на прощание.

– И вам.

Лорд Палмерстон подошел к кебу, поджидавшему его возле фонарного столба.

– Как всегда, в Кембридж-Хаус, милорд?

– Да.

Дрожа от холода, он поднялся в кабину, сел и накрыл себя пледом. Личный секретарь устроился рядом, высматривая из окна кеба, не прячется ли кто-нибудь в тумане.

Стук железных подков по гранитной мостовой звучал громче, чем обычно. Экипаж тронулся, и лорд Палмерстон поглядел вперед, чувствуя, что словно бы растворяется в темноте. Он хорошо знал маршрут и мог, не поднимая головы, определить, когда кеб проезжал мимо темной громадины Букингемского дворца или поднимался по пологому склону Конститьюшен-хилл. Наконец экипаж повернул направо, к не различимой в ночи Гайд-Парк-Корнер и двинулся по Пикадилли.

– Можете остановиться прямо здесь, – сказал лорд Палмерстон кебмену.

– Но мы еще не доехали, милорд.

– Небольшая прогулка пойдет мне на пользу.

– Это может быть опасно, – возразил его спутник.

– Я так долго сидел неподвижно, что хочу немного размять ноги. Не нужно меня провожать.

– Премьер-министр, я настаиваю на том, чтобы пойти с вами.

Лорд Палмерстон удивленно взглянул на своего секретаря:

– Настаиваете?

Тот опустил глаза:

– Как вам угодно, милорд.

Лорд Палмерстон отбросил плед и вышел наружу. Свет уличного фонаря на углу помог ему даже в тумане отыскать уходящую на север от Пикадилли Парк-лейн.

Туда он и направился. Когда вдали затих грохот кеба, он сжал в руке набалдашник трости и прислушался, но ничьих других шагов, кроме его собственных, слышно не было. Колокол церкви в Мейфэре прозвонил дважды. Где-то залаяла собака, потом завизжала кошка, за ней еще одна.

Туман немного поредел, отчасти потому, что в этом районе Лондона, окруженном парками, было меньше домов (а значит, и печных труб), чем в других частях города. Здания располагались только по Парк-лейн. Слева простирался Гайд-парк, и лорд Палмерстон, даже ничего не видя, ощущал его простор. Кембридж-Хаус был одним из самых дорогих особняков в Лондоне, но дома на Парк-лейн стоили еще дороже. Деревья и лужайки Гайд-парка создавали почти сельский пейзаж в центре величайшего города мира. Особняки с колоннами и причудливыми башенками напоминали замки и, что не менее важно, находились поодаль один от другого, а не стояли стена к стене, как в других частях города. С просторных балконов и галерей открывался прекрасный вид, в том числе на озеро Серпентайн в глубине Гайд-парка. Необычно широкие эркеры давали возможность наслаждаться живописными окрестностями не только перед фасадом здания, но и по бокам от него. Если человек проживал на Парк-лейн, это многое говорило о его происхождении и достатке.

Пройдя приблизительно четверть улицы, лорд Палмерстон остановился под газовым фонарем, огляделся и понял, что оказался на месте. Он открыл ворота и прошел по дорожке из белого гравия к величественному каменному крыльцу. Затем поднялся на портик, освещенный единственной тусклой лампой над двойными дверями, сверкающими голубым лаком даже в тумане.

Сквозь веерное окно над ними было видно, что в прихожей горит свет. Остальная часть дома была погружена в темноту.

Он помедлил немного, не решаясь тревожить обитателей особняка, но затем протянул руку к молоточку в форме львиной головы.

– Генри? – послышался у него за спиной женский голос, в котором сквозило удивление.

Он обернулся. Туманная завеса перед ним словно бы дрогнула, и из нее вышла женщина в плаще с капюшоном, негромко шурша гравием на дорожке.

Генри. Не так уж много людей позволяли себе вольность называть лорда Палмерстона по имени: жена, близкие родственники, несколько пэров, что обучались вместе с ним в школе Харроу или в Эдинбургском университете, два-три политика, которых он знал целую вечность… и эта женщина, поднявшаяся по ступенькам и протянувшая ему руку в перчатке в знак приветствия.

– Что-нибудь случилось, Генри? Что ты делаешь здесь в такое время? – спросила она.