Стасс Бабицкий - Голем прячется в тенях

МАРМЕЛАДОВ (пожимая плечами) . И что помешало им раскопать те могилы, где не осталось надгробий? Это столь же явная подсказка, как и список предателя.

ГУСТАВ (кивая) . Верно, так они и сделали. Костры пылали столь жаркие, что птицы падали замертво, с обугленными перьями. А год спустя из тех надгробий построили эту гостиницу.

КУЧЕРА (резко) . Вы потчуете нас старинными байками! При чем тут надгробные плиты?

ГУСТАВ (горделиво) . При том, что мы делаем деньги на призраках. В Праге чем страшнее, тем лучше. Если пойдет слух, что у нас задушили русского графа, не будет отбоя от желающих провести ночь в той самой кровати. Люди так устроены, ужас будоражит кровь и заставляет почувствовать себя более живым. Ну, вы понимаете. Не в одиночку же они будут ложиться в эту постельку… А если рассказать, что убийство совершил Голем, то золото потечет рекой.

ВОРЖИШЕК (взвыл) . Послушайте, у меня уже голова идет кругом! Сперва вы, пане Доминик, говорили, что это точно Голем. Потом пане Родион заявил (шуршит страницами блокнота) , что это точно не Голем. Теперь пане Густав утверждает, что он не знает, Голем это или нет, но хорошо бы, чтобы это был Голем… Я совсем запутался. Кто же убил графа?

ГУСТАВ (резко) . Не могу знать. А только наверх прошлой ночью никто не поднимался. Я сплю в каморке, под лестницей. Чутко сплю. Если бы кто скрипнул ступенькой, тут же вскочил бы. Тревогу поднял.

КУЧЕРА (подозрительно) . Вы намекаете, что графа задушила любовница?

МАРМЕЛАДОВ (спокойно) . Это невозможно.

КУЧЕРА (все так же подозрительно) . Конечно, вам не хочется, чтобы русского дворянина на чужбине убили свои… Вам выгоднее, чтобы это сделали чужие.

ВОРЖИШЕК (умоляюще) . Пане Доминик, но вы же сами говорили, что женщине так душить не по силам.

КУЧЕРА (резко) . Не припомню такого!

ВОРЖИШЕК (перелистывает блокнот) . Я записал в протокол.

КУЧЕРА (обрывает его) . А если и так, то теперь я пересмотрел свое мнение. В свете вновь открывшихся фактов. Граф Гурьев был катастрофически пьян и не способен отбиваться. Любовница могла положить подушку поверх глиняной маски, а после сесть сверху, навалиться всем своим весом и ждать, пока граф задохнется.

ВОРЖИШЕК (шелестит листами) . Но панна тоже была навеселе… Напилась, как… как… Вот, она сама говорила: «как порося».

КУЧЕРА (ехидно) . Томаш, а ты всем на слово веришь? Разве не знаешь, что люди часто обманывают?

ВОРЖИШЕК (рассказывает) . Вечно он так, панове! (Передразнивает голос Кучеры) Разве не знаешь… Знаю, конечно. Я и сам часто обманываю. Но эти насмешки пане Доминика бьют прямо в поддых, у меня сразу в глаза темнеет и хочется ответить крепким словцом. Но нельзя… Потерплю до поры, до времени. Стану однжды и я следователем. Старикан не зря все время намекает, что ему пора на покой. А пока пусть говорит, что хочет.

КУЧЕРА (уже менее язвительно) . Девица не так проста, как кажется на первый взгляд. Могла притвориться пьяной, подождать, пока граф захрапит, а потом уж взяться за подушку. Утром для виду прополоскала рот водкой, да еще и на одежду капнула, чтоб мы издалека запах почуяли и ничего не заподозрили. Нет, я все больше убеждаюсь, что это сделала она.

МАРМЕЛАДОВ (твердо) . Исключено. Она не могла убить графа по трем причинам.

КУЧЕРА (все еще ехидно) . Ну, что же, давайте послушаем.

МАРМЕЛАДОВ (спокойно) . Виктория Михайловна накануне действительно напилась до бесчувствия. Вы же умеете отличить запах только что пролитой водки от вчерашнего перегара? Судя по всему, барышня начала пить еще в Карлсбаде, а после добавила в придорожной таверне или в карете усугубила. Всю ночь она проспала на груди у графа – тот, как видите, завалился в кровать при полном параде, в мундире и с орденами. И вот, поглядите сюда… Звезда святой Анны отпечаталась на щеке у Виктории Михайловны, все лучи отчетливо видны, а кожа вокруг посинела. Согласитесь, такое возможно только в том случае, если она лежала неподвижно очень долгое время.

ВОРЖИШЕК (рассказывает) . Я согласился, не раздумывая. Ну а что?! У нас в Голешовице люди тоже пьют. Не так, как русские, конечно, но пьют изрядно. Мне самому не раз приходилось просыпаться с похмелья. Вихры торчат во все стороны, с такими заломами, что и не прислюнишь сразу. Шея болит, будто на ней всю ночь черти плясали. А уж на лицо лучше не смотреть, чего там только не отпечатывалось… Но пане Доминик все еще сомневался – стоит, губу оттопырил, головой покачивает. По всему видно, не верит сыщику. Впрочем, пане Родиона это не смутило. Мне вообще показалось, что он не нас старался убедить, а говорил для себя, чтобы мысли по полочкам разложить.